Ширпотреб - страница 11

Скрытность. Крит. Меч вонзается в спину по рукоять. Он толкает палача в толпу. Кто-то из солдат успевает обернуться, подхватить соратника. Купол осыпается золотыми искрами и полчища пикси врываются в строй. Маленькие лапки срывают забрала со шлемов. Существа вонзаются в их лица, пробираются под кольчугу. Строй редеет. Медведи валят щитоносцев. Кости солдат ломаются под тяжестью монструозных туш.

Убийца хватает копьё.

Где-то позади ещё сопротивляется последний маг. Ублюдок мчится туда.

Этот заклинатель посильнее. Он совмещает стихии.

Сперва «Волна льда» – маг видит очертания невидимого врага.

«Ледяное копьё!» Мимо.

Выпад. Заклинатель успевает пригнуться. «Кольцо льда!»

Нападающий обезоружен. Копьё вмёрзло в лёд.

Остановит ли это его? Нет.

Он бросается к врагу и валит его на землю. Рука непроизвольно тянется к ближайшему осколку мёрзлой воды. Удар по лицу. Ещё и ещё. До тех пор, пока тело не обмякло, исторгнув последние крупицы жизни.

Он отползает чуть назад.

Я приближаю камеру.

На выжженной земле, в пыли и саже смеётся истинный безумец.

– Митч, котик, пошли гоблина в сорок седьмой, когда всё закончится. Пусть заберёт «Выжигатель» с трупа.

– Не пригодился?

– Ага.

Гиганты, гремя цепями, взяли меня в круг. Воздух дрожал, будто сам мир затаил дыхание. Где-то подо мной, в самой плоти земли, раздался глухой удар – глубокий, как раскат барабана на казни. Через секунду грянул гром, неторопливый и тяжёлый, как приговор. Серые фигуры сомкнулись надо мной. И прежде чем первая капля дождя упала на выжженную траву, я услышал их песню.

Пикси.

Они выныривали из клубов дыма, из чёрных щелей между деревьями, ещё трепыхающихся трупов. Собирались в маленькие стайки. Их голоса были высоки, но не пронзительны. Каждая партия – словно заклинание. Каждый аккорд – зов. Они не нападали. Не кричали. Только пели.

Я попытался вырваться из живой клетки, он один из гигантов сдержал меня. Капли дождя коснулись моих пальцев. Ожог – сообщила надоедливая плашка. Я почувствовал боль. Шагнул назад.

На поле брани не было мёртвых животных.

Эльфы. Бледные, израненные, обнажённые. Грязь на их телах впитала пепел и кровь, словно татуировки. Отрубленные конечности заменяли корни.

Они поднимались. Будто марионетки, подвешенные за нити. Только нити эти были звуком – и чем громче звучала песня пикси, тем быстрее двигались эти сломленные тела.

Из глаз их покатились слёзы. Остатки выжженных душ. Взгляд у них был стеклянный – не пустой, но и не живой.

Они возвращались в лоно леса.

Из глубины чащи снова раздался звук. Не рев. Не крик. Что-то иное – древнее. Неотвратимый зов – такой, от которого у младенцев начинается лихорадка, а у стариков трескаются сосуды. И они пошли – без слов, без колебаний. Как дети, которых позвали домой.

Ком подступил к горлу. Я вызвал меню и нажал «Выход».

Вывалился из капсулы. Попытался доползти до дивана, но не смог.

Я распластался на полу и глаза мои налились слезами. В тот миг я почувствовал себя так одиноко, как не чувствовал ещё никогда.

3

Каждый раз, когда я пытался узнать его имя, он лишь отмахивался:

– Москит.

В каком бы он ни был состоянии – это оставалось неизменным. В конце концов, я просто смирился.

Назойливый кровосос позвонил мне дней через пять после моего первого погружения. С тех пор я к капсуле не подходил.

– Занят?

– Нет.

– Может, по пиву?

– Давай.

Мы встретились. Москит заказал нам пива и закуску. По старой традиции первый бокал мы осушили почти залпом. Я рассказал ему, что случилось со мной в Arcanum.