Отрок огляделся: все слушают князя Александра, он вот-вот закончит. Если тихонечко ускользнуть через кулисы, можно поспеть за писарем и....
Князь Александр закончил. Толстые пальцы атамана Тараса с множеством золотых перстней пригладили усы.
– Сынку Остап! Покажи им казацкую удаль! Пусть знают – когда казачки рядом, остальным делать нечего!
– Покажу, батьку! Покажу! – радостно отозвался Остап.
Любимка всхрапнул, как ретивый конь.
– Мечи-калачи! Это мы ещё поглядим! – крикнул на всю площадь. – Остап хорош, но и мы не лаптем щи загребаем!
Зрители засмеялись, Любима поддержали свистом и подбадривающими возгласами. Тарас довольно подбоченился и что-то сказал князю Александру. Тот улыбнулся. За их спинами маячило злобное лицо урядника Фрола. Вот уж кто Любимку жалеть не станет.
Будь его воля, Фрол с большим удовольствием забрал бы Любима из школы богатырей и спрятал за семью печатями, как какую-нибудь кубышку с сокровищем. Хорошо, что князь придерживается другого мнения, и воли своему уряднику не даёт.
А потом князь Александр выступил вперёд и вскинул руку. В наступившей тишине его голос прозвучал непривычно громко и торжественно.
– Други мои. Объявляю пятьдесят седьмую церемонию отбытия тягателей школы богатырей…
– Убег! Княже! Убег ирод!
Басовитый крик перекрыл голос князя. Через толпу проталкивался здоровенный парняга в кафтане стража. Князь нахмурился и поглядел на него.
– Корней, ты мешаешь торжественной церемонии! – пронзительно каркнул Фрол.
– Убег! Княже! – словно не услышал парняга.
– Кто убег? Говори толком, – взмахом руки князь успокоил Фрола и взволновавшихся людей.
– Иваш убег! Охраняли! Вот те крест охраняли! Глаз не сомкнули. А дверь отворили кормить, а ево нету!
Варвара, Пелагея и наставник разом оглянулись на Любима. Тот стоял, округлив глаза.
– Теперь ясно, чего Листок так резко сорвался. Пральна я не пошёл, мне теперича Иваш мелковат будет…
Сказал и смущённо потупился – вроде как хвастовство вышло, а настоящий богатырь не хвастает.
Иваш был богатырём, которого Вий использовал, чтобы выманить Любима из города. Бедняга страшно поплатился за своё предательство, утратив навсегда богатырскую силу.
– Что за беспечность?! – сдвинул брови князь и глянул на воеводу Стойгнева, который стоял внизу, рядом с новгородцами.
Тот поглядел по сторонам, словно искал, кому отвесить подзатыльник. Никого не нашёл, поэтому пожал плечами и молвил.
– Он же больше не богатырь. Никуда не денется.
– Вот-вот, – выступил вперёд первый богатырь Буслай, который прятался за белоросцами. – Даже это княжьим гридням доверить нельзя. Отправим моего богатыря, он мигом обернётся…
Стойгнев покраснел и раздулся.
– Между прочим, Иваш – бывший богатырь, а не гридень…
– Прошу заметить – бывший…
Князь взмахом руки остановил спорщиков и закончил церемонию, двор забурлил. Тягатели прощались с родными и друзьями, зрители тянули шеи. Шум поднялся невообразимый. Варвара прослезилась, Пелагея натянуто смеялась, батенька Варфоломей, который до сих пор ждал внизу, очень крепко его обнял. Любимка счастливо рассмеялся и крикнул им:
– Я вернусь богатырём! Обещаю!
А потом тягатели выстроились в колонну, во главе встал Стоян. На плече замерло уродливое глиняное чучелко. В разом установившейся тишине громко прозвучал голос наставника:
– Песню запе-вай! Шагом марш!
Топ-топ-топ! – били выложенную булыжником мостовую крепкие тягательские каблуки. Первым затянул Матфей – тягатель из Новгорода. Потом подхватили все. Любимка вытянул шею и разглядел сияющие глаза Пелагеи – это была её песня.
