В дверь тихонько постучали. Затем, не дождавшись ответа, ещё раз.
Пересилив себя, я выбралась из тёплой постели и подошла к двери. В коридоре стояла пухленькая чонрэйка, закутанная в пушистый розовый халат.
— Чаю выпить не хочешь? — опередила меня с вопросом Маина.
— Приглашаешь в гости? — на всякий случай уточнила я.
Девушка кивнула.
Сил идти куда-то не было — больше всего хотелось закрыть глаза и рухнуть в объятия сна. Но в моём положении, когда по-дружески приглашают в гости, отказываться не следовало, да и любопытство полдня не давало покоя. А потому я подхватила с кровати тёплый плед и направилась за однокурсницей.
Комната Маины и Хойи почти не отличалась от нашей с Синой — та же планировка, та же казённая мебель. Разница лишь в деталях: у окна стоял низенький столик, заставленный вазочками с печеньем и конфетами, на самом окне висели шторы с нежным рисунком, на кроватях — ворох подушек, а на стенах — множество акварелей.
— Это Хойя рисует, — заметив мой взгляд, пояснила Маина.
— Красиво.
Хойя хмуро кивнула. Поджав под себя ноги, она сидела на кровати.
Я не покривила душой, Тин-Хойя и правда рисовала хорошо — её пейзажи хотелось рассматривать, ими хотелось любоваться. Вот маленький мальчик поднимается по ступеням древнего храма. Вот ветка цветущей сливы отражается в воде. Вот рассвет над горами… Но больше всего было пейзажей городских улиц — как широких и парадных, так и узких, где обшарпанные дома тесно жались друг к другу и громоздились один на другой.
— Очень красиво… — повторила я.
— Да ты не стой. Присаживайся, — засуетилась Маина. — Угощайся.
Закутавшись в плед, я присела на стул.
— Будешь? — гостеприимная чонрэйка указала на небольшой графин из тёмного стекла, который стоял на низеньком столике.
Тин-Хойя предупреждающе шикнула на подругу, а потом, поморщившись, отвела взгляд.
— А что это? — спросила я.
Маина протянула мне графин. Приподняв крышку, я вдохнула густой тягучий аромат: мёд, травы… и алкоголь. Определённо, алкоголь.
— А можно?
Однако вопрос — глупее не придумаешь.
— Можно, если ты нас коменданту не сдашь, — процедила Хойя.
Врождённая паранойя настойчиво требовала отказаться от угощения. Вот только если бы девушки хотели меня подставить, то принесли бы графин с настойкой в мою комнату, а не пригласили к себе.
— Так мы же в лечебных целях, — улыбнулась Маина. — Но чай тоже есть. Кстати, можно эту настойку в чай добавить.
— Тогда мне лучше в чай, — в ответ улыбнулась я, возвращая графин хозяйке.
— Спасибо, что не выдала Марка, — неожиданно сказала Хойя. — И что не дала ему убить Вэйна.
— Спасибо, что предупредили.
Если бы я пошла на поводу у эмоций и рассказала, что Марк избил Вэйна, то стала бы врагом всего курса, а может, и всей школы. Тут и пятьдесят баллов — сомнительный приз, меня бы так затравили, что сама из Чонрэя предпочла бы сбежать.
— Сина тебе про Хани не рассказывала? — спросила Маина.
— Нет. А кто это?
— Вот дела! Сина раньше такой болтушкой была… — сказала девушка, протягивая мне чашку чая. — Хотя они ведь были лучшими подругами. Когда Хани умерла, Сина очень переживала.
— Тогда мы все переживали, — буркнула Хойя.
Я сделала два маленьких глотка из чашки и на мгновение прикрыла глаза, чувствуя, как по телу разливается блаженное тепло.
Интуиция подсказывала, что именно Хани принадлежала серебряная шпилька, которую я нашла в комоде.
— Лэй-Хани училась с нами на одном курсе и жила в комнате с Синой, — подтвердила мои подозрения Маина. — А ещё она была девушкой Марка и дружила с Вэйном.
