— Это дочь Поспеловых, — пояснил Имир.
— Вот те на! У них есть дочь? Сколько ей?
— Наша ровесница. Учится в 10 «А».
— Обалдеть! Я думала, у них внуки в школу ходят, а там дочке — пятнадцать! Поспеловым же лет по пятьдесят, верно?
— Около шестидесяти, — поправил отличник.
— Получается, эта Люба — поздний ребёнок. Она младшая?
— Да.
— И вы с ней дружите оба?
— Общаемся иногда, — сморщив нос, поправил девушку Сэро.
— Так в чём проблема подружиться? В гости к нам её приводите, что ли! Я тоже познакомиться хочу! Хорошая семья же!
Близнецы молча переглянулись и, ничего не ответив сестре, продолжили пить чай.
***
Сэро с глубоким неудовольствием дошёл-таки до библиотеки, открыл формуляр и взял на дом «Оно». Прочитав страниц пятьдесят, брюнет осознал, что подобное чтиво не про него.
Юноша читал запоем с ранних лет. Умудрился в классе шестом перемолоть, не моргнув, многое из прозы русских классиков, которую взрослые с трудом понимают. Одолел труды Дюма-младшего. Но наступил подростковый период, и от книг как отшептало.
Сэро никогда не любил сказки, фантастику и фэнтези. Не привлекали его эти жанры даже в детстве, в том числе и в кино. Уважал боевики, военные фильмы, драму, историческое кино, документальное. А всякие там труды про другие миры, сказочных существ и магию повеса не воспринимал серьёзно, пока не услышал на балконе водонапорки Любин монолог.
Когда тихоня говорила, у Сэро создалось впечатление реальности произнесённого. Будто девочка воистину знала больше, чем другим дано: слишком уж проникновенно, словно в трансе, она рассуждала о нечисти и зле. И ровесница не притворялась — она верила в то, о чём рассказывала.
Сэро это напугало и заинтересовало одновременно, но признавать многослойность Любиной натуры ветреный парень не собирался. Поэтому свалил всё на интерес к роману. Значит, стоит узнать содержание и разобраться.
Лучше б не разбирался. Читалось произведение тяжело. Через пару дней Сэро обнаружил, что напрягается заходить в подвал за консервацией, что сумерки наводят жуть, а болтавшаяся на бельевой верёвке нарядная кофта Русланы кажется издалека гребаным красным шариком.
— Паша, читал «Оно» Кинга? — спросил цыган друга в предпоследний день осенних каникул.
— А то! Неужели ты мистикой увлёкся?
— Не надейся! Говорят, баланда интересная, но мне листать её напряжно. Язык автора не понимаю, — солгал Сэро. Не выдавать же блондину собственную трусость.
— Конечно, не понимаешь! — уверенно заявил Павел. — Ничего не читаешь от лени! Потом как-нибудь перескажу, хорошо?
— Э-э-э, нет, давай сейчас! Пошли в парк, на лавочку. Что мы на танцульках не видали?! — отрезал брюнет и вытащил недоумевающего Овчинникова из «Торнадо» на уличный холод.
Первые дни второй четверти ознаменовались отвратительной погодой.
Ещё пару суток назад было солнечно и воздух прогревался до + 20, хотя ночи наступали свежие и холодные. А со второй недели ноября началось: собачий сырой холод, промозглый, до костей, ветер, дувший резкими, сбивавшими с ног рывками, мерзкий, ледяной, отвратительный дождь, лившийся колючей моросью. Не спасал зонт — ветер вырывал его из рук, выворачивал наизнанку, а то и ломал.
В воскресную ночь Люба еле уснула. Девочка настолько не хотела в школу, что в кровати не смогла расслабиться. Будильник своими визгами вывел её из тревожной ночной дрёмы, но школьница, открыв глаза, не почувствовала блаженного сонного разочарования — терпеливо встала, привела себя в порядок. Взбила перину, раздвинула занавески.
