— Это мода раннего советского периода. Даже досоветского.
— Это забытое Богом место нам в прабабушки годится?!
Люба кивнула.
— В халабуде лет так двадцать никто не живёт! Я со времён детского садика хожу мимо, и он всё стоит запустелый да стоит…
— Столько времени глазеешь, а ни разу не зашла вовнутрь посмотреть?!
— Ты что, нельзя! Чужая собственность!
— Что-то собственник не особо об имуществе печётся, раз огромная хата на глазах разваливается! Там никто всё равно не тусуется, так что полезли давай, посмотрим изнутри! — повеса решительно подошёл было к забору, как Люба остановила его, схватив за руку.
— Нет, не пойдём! Не надо!
— Почему?!
— Темнеет. — Десятиклассница с опаской покосилась на небо, а потом на мрачные окна здания. — И дом не хочет.
Сэро непонимающе, будто ослышался, уставился на приятельницу.
— Хрень какая! Что за чушь?! Бред сивой кобылы!.. Ты просто боишься! Мы не будем заходить в дом, обещаю! Обойдём вокруг, посмотрим веранду и сад.
Поспелова строго взглянула на парня.
— Нет. Разве не чувствуешь, что дом против?.. Он нам не рад. Нехорошо мне… Идти туда нельзя!
— Ничего не чувствую. Я хату вообще не видел раньше и не увидел бы, если б ты пальцем в неё не ткнула! Не хочешь — как хочешь. Пойдём домой. Странная, конечно!
Ибрагимов пошёл прочь, а школьница, на секунду остановившись, глянула на особняк, будто извиняясь за своё неблагоразумие, и потопала следом за приятелем.
Сейчас девочке было стыдно и досадно за слова, ненароком сказанные брюнету.
«Дом не хочет! — язвительно передразнивал внутренний голос хозяйку. — Зачем ему дом показала? Это было твоё место, только твоё! Ты мечтала вырасти и выкупить его, чтобы просыпаться от света из четырёх окон и пить в одиночестве на веранде чай! А теперь Сэро покажет тайную нычку Камилле… Дура!»
На глаза навернулись слёзы. Поспелова, стоя у ржавой, давно не крашенной кованой ограды, посмотрела на дом. Тот приветливо манил зайти внутрь, осмотреть, так сказать, будущее жильё. Школьница, оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто не видит, дёрнула калитку.
По пустынной улице стремительно проехал, рокоча, мотоцикл. Люба испуганно отскочила на шаг от забора, подождала, когда шум стального зверя утихнет, и снова толкнула дверь. Та, несмотря на облепленность сорной травой, легко поддалась и отошла в сторону. Замка, оказывается, не было.
Вновь заревел двигатель — видимо, моцик ехал обратно. Блин! Девочка, испугавшись, что её поймают на вторжении в чужую собственность, быстро задвинула калитку и отошла на пару шагов.
Мотоцикл съехал с дороги на лужайку и остановился перед перепуганной Любой. Водитель снял шлем.
— Я думал, что обознался, но нет! Это действительно ты! Здорово, Люба, как делишки?..
— Здравствуй! Всё хорошо! — Поспелова облегчённо выдохнула. Она было подумала, что это владелец дома. Поймал с поличным и сейчас вызовет милицию.
Коробкин посмотрел на здание и напрягся.
— Живёшь тут?
— Нет, — ответила она, махом испугавшись дальнейших расспросов, что тогда здесь делает.
— Слава Богу! Оно и видно — халабуда сто лет как заброшенная! Трещины по стенам пошли! Всё заросло к чертям собачьим. А окна какие жуткие! Впервые вижу это старьё, хотя частенько здесь катаюсь. Ты, наверно, зайти и посмотреть хотела? Не боишься? В заброшках наркоманы обычно ширяются да бомжи с алкашами ночуют. Тропинка почти не заросла — значит, кто-то лазает!
