Шатен с опаской открыл входную дверь. К его облегчению, мамашиных ботильонов на пороге не было. Ушла, небось, курва, к новому хахалю или к подружкам-потаскухам бухать. Ну и хорошо! Чтоб её так на недельку – другую от родной хаты подальше унесло!
— Заходи, разувайся. Могу дать свои тапочки, если хочешь. Пол чистый, вчера мыл.
— Нет, не надо, — промолвила Люба, оглядывая жилище изнутри.
На Солнечном 27 комнаты белили извёсткой с добавлением синьки. В каждом помещении на одной из стен висел ковёр, а в зале — целых два. Девочка привыкла к высоким потолкам по три с половиной метра, поэтому низкий потолок Коробкиных был диковинкой (у Дениса он оказался ниже, чем в опрятном домике Кати Лыткиной). На стенах — обои: в коридоре — одни, в зале — другие, на кухне — третьи, с рисунком плюща, свежие (парень летом переклеивал). Мебели мало, зато самая необходимая. Чисто, опрятно. Пахло духами и домашней едой.
Ровесник провёл знакомую на крошечную кухню и поморщился от досады: на обеденном столе, усыпанном крошками, гордо стояла пустая бутылка из-под водки, рядом — тарелка с заветрившимися остатками колбасы. В гостях у матери кто-то был. Раковина захламлена грязной посудой и пустой кастрюлей из-под рассольника. «Чёрт! Вчера приготовил! Всё сожрала вместе с какими-то уродами, тварь ненасытная! И посуду как всегда не помыла, неряха!»
— У мамани были гости. Я сейчас уберусь. Пошли в зал, включу тебе телевизор.
— Не надо, Денис, я помогу! Это можно выбросить? — Сверстница схватила бутылку со стола и отправила в мусорку. — Колбасу вариант пожарить, не обязательно выкидывать! Давай посуду помою. Где тряпка для стола?
— Ну уж нет, Люба! Ты моя гостья. Я уберусь сам. Садись! Чайник пока поставлю. — Коробкин закатал рукава и шустро, по-хозяйски, помыл посуду. — Есть хочешь?.. А то я голоден, с утра не ел, не хочу жевать в одиночку.
— Немного. До тебя в гостях была у бабушки Таси и пирожков поела. У меня, кстати, в пакете они! Знаешь, какие вкусные! Сэро тоже её выпечку ел и хвалил!
— А он когда успел?
— Перед тем, как мы в первый раз к Паше пришли.
— А-а-а, понятно! Зачем на водонапорку с ним ходила?
— Он обещал заброшки показать. Парк был первым. Ещё Сэро говорил про кирпичный завод.
— На кирпичном стрёмно. Ворон много и диких собак. Завод сторожат. Хоть и сквозь пальцы, но дробь соли в булки можно схлопотать! Нечего девчонке там лазить. Опасно.
— А ты что на заводе делал?
— Лом тянул. Вместе с Сэро. Деньги нужны были. — Школьник открыл холодильник и испытал опять неловкость перед гостьей. На полках остались лишь яйца, банка кисляка да квашеные огурцы. Видимо, мать купленные им вчера продукты прихватила с собой, чтобы изобразить в гостях щедрого человека за счёт сына. У шатена появилось нехорошее предчувствие.
— Посиди, я сейчас приду.
Денис быстро прошёл в свою комнату и прикрыл дверь. Залез под кровать, чуть приподнял лист фанеры — деньги были на месте. Не нашла, значит! Интуитивно мальчик засунул купюры ещё глубже в щель между листами, чтобы пронырливая женщина физически не смогла их достать.
«Ей придётся разворошить кровать, скинуть матрас и отодрать прибитую гвоздями фанеру. Силёнок не хватит. Хоть бы не хватило!» — подросток осмотрелся. Точно лазила! Вещи на столе и полке сдвинуты, тетрадь выставилась из общей кучи — он утром не так оставлял.
Парнишка не знал уже, куда прятать заработок. Раньше он сохранял его у дяди, но мать приходила к тому в отсутствие сына на работе и горько плакалась о долгах, тяжкой доле жены уголовника — и дядя уступал, жалел родную сестру, отдавал честную зарплату племянника. Ушли тогда денежки немалые, но урок Денис усвоил. Никому вообще доверять нельзя.
