– Я у тебя ничего не брала!
– Ври больше, зараза! Кто в пятницу всю мою постель вверх тормашками перевернул, а? – Юноша наклонился, чтобы его не было слышно в зале: – А ну надевай свои вонючие панталеты и пошла вон отсюдова!
– Чего это вон?! – разобиделась родительница. – Я тут живу! Это мой дом!
– Не твой, а батяни! Плохо услышала?.. Я сказал: катись нахрен!
Люба сидела в зале ни жива ни мертва. Она пристально вслушивалась в муторный коридорный диалог и испытывала жуткое оцепенение, смешанное с отвращением. Поспелова знала наизусть интонации, что звучали в голосе женщины. Их было невозможно спутать ни с чем. Точно такими же пропитыми и прокуренными басами базарили соседи-алкаши Лосевы и их мерзотная, опустившаяся донельзя братия. За пятнадцать лет этот скотский сброд так надоел тихоне своими оргиями, пьянками и разборками, что всякий подобный элемент, встречаемый ею где-либо, заставлял скукожиться и отбежать на безопасное расстояние.
– Да какого хрена ты меня гонишь, козлина?! – завыла нетрезвая дама и, опустив осоловелые размалёванные очи вниз, обнаружила на недавно постиранном половике девичьи сандалии. – А-а-а! Шлюху опять привёл! Слышь ты, дешёвка! Ты у него не одна! Смотри, раздвигайся пошире, чтобы моему сыну удобно было!
Коробкин позеленел от гнева, змеиным броском схватил родственницу за шею и придавил со всей дури к стене. Она, не ожидав, натужно засипела, попыталась оторвать его руку, вцепившуюся в её глотку мёртвой хваткой. Не тут-то было! Похабные кренделя, что были выкрикнуты понту ради, стали последней каплей в выдержке пацана. Школьник долго терпел наглое воровство матери, игнорировал непристойных её дружков да кабацкие пьяные выкрутасы.
Женщина кряхтела, брыкалась. Бесполезно. Она покраснела от удушья, молящими глазами пытаясь найти в разъярённом сыне хоть каплю жалости. Ноль. Денис приблизился к её перепуганной физиономии и едва слышно процедил:
– Пошла вон отсюда, дрянь! Последний раз повторяю или вмажу так, что никакие косметосы твою вялую харю не спасут! Шлюха здесь только ты, и не путай себя с другими, поняла?.. Ещё раз протянешь загребущие клешни к моим бабкам, я тебе их нахрен с корнями вырву! Ненавижу тебя, мразь! А теперь заковыляла прочь! Давай-давай!
Он отпустил её горло. Мать потёрла передавленную шею, быстро обулась, схватила потрёпанную неопрятную дамскую сумочку и, обернувшись у выхода, обиженно прошипела:
– Ты за это поплатишься!
– Чё?! – взбеленился Ден и грубо перехватил её за руку. – Конченых дружков своих натравишь?! Хорошо подумала?.. Да хрен! Ты, курица, вообще не думала! Вали протрезвей к какой-нибудь подружке-шалашовке, иначе возвращаться не смей! Усекла?.. А за угрозы я с тобой в следующий раз побазарю, чтоб впредь не повадно было!
Коробкин бесцеремонно вытолкнул хозяйку вон и закрыл дверь. Устало выдохнув, юноша повернулся, чтобы пройти в зал к брошенной Поспеловой, но не пришлось. Люба стояла в коридоре. По её округлённым встревоженным глазам он понял, что гостья перепалку очень хорошо слышала.
– Это, я…
– Всё нормально, Денис, – перебила его она. – Знаешь, я лучше пойду.
– Почему? – расстроился парень, надеясь всё развернуть вспять и кляня про себя маман, вернувшуюся так некстати.
– Дела домашние ждут. Да и засиделась я! – Тихоня обулась, повернулась к нему и грустно посмотрела прямо в глаза. – Поболтаем в следующий раз.
