К девочке подкатился потрепанный мячик с два кулака взрослого мужчины размером, заставив отвести взгляд от жуткого действа, заставляющего сжиматься в страхе. Такими, сшитыми из обрезков негодной кожи, набитыми сухой соломой, играют деревенские дети, стараясь загнать неровный шар в яму, которую защищает команда противника. Подкатился и остановился резко, без причины. Качнулся в одну сторону. В другую. На покрывшей пол пыли начали появляться линии, складывающиеся в забавную улыбающуюся рожицу. Мяч снова покатился к ней и стукнулся о босую ступню. Испуганно дернув ногой, девочка отправила мяч обратно. Тот запрыгал было по полу, но почти сразу остановился, крутнулся пару раз и вновь покатился к ней, не позволяя оторвать глаз и перевести их к колдующему мужчине…
Из расширенной кинжалом раны вытекали отвратительные сгустки желтоватого гноя вперемешку с чем-то черным, пульсирующим. Бернард сплюнул бы от отвращения, если бы мог оторваться от произношения слов контроля, которыми, обычно, управляют поднятой нежитью. Сейчас боевая магия позволяла направлять по телу мальчишки ту плоть, что уже успела переродиться и не была в полной мере человеческой. Целитель справился бы с этой задачей намного лучше, просто подстегнув естественную защиту организма и напитав ребенка силой жизни. Вот только не направляют целителей на оценку самозародившихся источников магии смерти и их ликвидацию, если возможно. А некромант мог действовать только так, поражаясь, что, буквально «на коленке» придуманный, способ работает. Главное, чтобы мальчишка выдержал. Напитать его жизнью мужчина не мог – профиль не тот.
Глава 2.
Он выплывал из тяжелого забытья в котором жуткая тень не выпускала его к светящимся небесам, отбрасывая жестокими ударами от манящей цели. Когда удавалось увернуться от страшных когтистых лап, то он врезался в невидимую стену вспыхивающую странным зеленым огнем. Когда уже совсем отчаялся обрести свободу – тень поймала его и начала пришивать по живому к чему-то мерзкому, смердящему тленом. Он рвался и кричал от боли, но тень не обращала внимания и продолжала пытку. Потом пришла блаженная темнота.
Мальчишка открыл глаза и затрясся от ужаса: тень из его сна сидела за столом, уронив голову на скрытые широкими рукавами плаща руки и, судя по всему, спала. Опустившийся капюшон закрывал лицо, не позволяя увидеть страшные черты. Парень был уверен, что если ткань сползет хотя бы на ладонь – обнажится голый череп. Дыхание перехватило. Он постарался отодвинуться подальше от ужасного соседства, но уперся спиной во что-то.
– Коска! – к нему стремительной ящерицей метнулась сестра, обняла, прижавшись к груди, орошая голую кожу слезами.
– Демоны вас задери!.. – прокашляла тень, приподняв голову и повернув лицо к мальчишке. – А, очнулся, наконец!
Капюшон свалился с головы, обнажив не череп, как того боялся трясущийся от страха мальчишка, а вполне себе человеческое лицо. Спутанные, грязные от пыли, длинные волосы неопределенного цвета, хищное лицо, украшенное густой зарослью многодневной щетины, темно-серые, скорее даже цвета узорчатой стали, глаза смотрящие пристально и недобро, широкий, когда-то сломанный и неправильно сросшийся, немного кривой нос, тонкие бескровные губы…
– Коска, это мэтр Бернард. – затараторила сестра. – Он вылечил тебя!
– Вылечил?.. – немного заторможено протянул парень.
