– Ну, видишь, дорогая? – Мишка потрепал Михалину по щечке. – Нет предела совершенству, век живи – век учись, – и загоготал.
Михалина кивнула и уже хотела было снова встать на колени перед ним, но Мишка остановил ее.
– Хорош, дай малышу немного отдохнуть, – сказал он. – Есть у нас что-нибудь холодненькое выпить?
Михалина послушно встала. Если бы не эта ее искусственность, она была бы шикарной девушкой. Даже не женщиной, потому что ее девятнадцатилетнее тело было совсем еще девичьим.
Миська пошла к холодильнику, достала пиво и вернулась с бутылкой в комнату. Мишка уже храпел.
Она села на пол по-турецки, взяла пульт. Перемотала фильм к началу, отпила холодного пива, поморщилась.
Еще глоток. Допила до половины и снова прокрутила кассету до начала.
Она сделает все, чтобы ее мужчина был доволен. Потому что она любит его…
Марта
Марта села в глубокое кресло, закрыла на мгновение глаза, улыбнулась, потянулась к лежавшей на столике шоколадке, отломила два квадратика (главное – не переусердствовать, чтобы из-за избытка практиш-квадратиш не стать круглиш-идиотиш), съела и, несмотря на поздний час, выпила кофе. Дети уже спали, и она могла перевести дух.
Отломила еще один квадратик и взяла в руки спицы. На этот раз шапка для Франека. Ленка уже хвасталась своей новой розовой с кисточкой, Франек ни в чем не должен был уступать сестре.
Зазвонил телефон. Рукоделие пришлось отложить, но другая рука-то свободная, так что еще один шоколадный ломтик. Звонила тетя Эвелина:
– Дорогая, все улажено. Увидимся в начале августа! Очень, очень рада! Я договорилась, мама заберет детей к себе.
Марта вздохнула и потянулась за очередной порцией шоколада… А шоколада больше не было.
* * *
– А на прощанье он наговорил мне столько гадостей, и главное – хоть бы на грош правды. Что наши отпуска, дескать, всегда были отстойными, потому что меня тянуло к достопримечательностям, а его на пляж, на природу… – Юлия допивала очередной бокал мартини со льдом. Наверное, пятый. – А знаете что? Мне иногда кажется, что если бы он мог, то точно как какая-нибудь кинозвезда крикнул бы мне вдогонку, что все его оргазмы – притворство. И большинство моих тоже.
Иолька разразилась громким смехом.
– А что я такого смешного сказала? – Юлия пожала плечами. Иолька все хохотала и никак не могла успокоиться.
Они сидели в прокуренной кафешке, прислушиваясь к мелодичному голосу певицы, аккомпанировавшей себе на синтезаторе, и пытались утешить Юлию, что на одном мужике жизнь не кончается и что все только к лучшему, потому что он бросил ее, когда ей двадцать семь, а не семьдесят два. Хотя Юлька убеждала их, что чувствует себя именно что на семьдесят два. Как женщина, которой уже ничего в этой жизни не светит.
Иолька, Алиция, Магда и Юлия. Вот уже много лет они неразлучны. Все такие разные, даже приятные – каждая по-своему, но вместе они составляли взрывоопасную смесь.
Иольке было за пятьдесят. По паспорту, телом. А духом она была моложе их всех. И, пожалуй, самая раскрепощенная. Блондинка с сияющей улыбкой и такой сексапильностью, что ей завидовали все. Магда – юрисконсульт в одной из варшавских корпораций. Собранная, она взвешивала каждое слово и всегда помнила о том, что когда ты выходишь из машины, а на тебе мини, то ноги надо держать вместе. Алиция – мать троих детей, в сумке которой самые разные вещи, от дежурных на всякий пожарный случай подгузников и машинок-трансформеров до странных устройств для откачивания детских соплей.
