Школьная любовь (сборник) - страница 24



Физик в рисунке тоже никаких странностей не отметил, похвалил, сказал, что «пять», и отпустил садиться. Вполне довольная собой, я вернулась на место. Ой, с доски-то я не стерла! Присмотревшись к своим художествам, я фыркнула. Глянула еще раз и уткнулась носом в рукав, еле сдерживая рвущийся смех: посередине доски светило маленькое солнце с кривыми лучиками, а вокруг него летала огромная кособокая планета Меркурий во всех своих положениях на орбите…

Рисовать я никогда толком не умела. Помнится, как-то в младших классах задали нам нарисовать осенние листья. Постаралась я от души, листья у меня получились ярко-красные и ярко-желтые, а черенки и прожилки коричневые. На следующем уроке учительница продемонстрировала листок с моими художествами и громко вопросила:

– А это что за земляные червяки? – тыча пальцем в толстые коричневые прожилки на мои рисунке.

Потом, правда, мы никаких листьев уже не рисовали, ни осенних, ни весенних, все больше вазы да натюрморты. Помнится, задали нам нарисовать натюрморт и не дали никакой натуры. Вот просто рисуй по памяти что хочешь, и все! Я рисовала кастрюлю и примкнувшие к ней овощи.

А вот Серега Сараев, который, кстати, потом куда-то из нашего класса делся, создал высокохудожественное произведение с бутылкой на заднем плане и рыбьим скелетом на переднем. Рисовал Серега хорошо, так что с художественной точки зрения придраться в рисунке было не к чему. Заметив нездоровое оживление в нашем углу, учительница подошла, посмотрела в альбом Сараева и как раз застала момент, когда он старательно выводил на бутылочной этикетке окончание «ейн». Она помолчала, а потом придушенным голосом проговорила:

– Я бы попросила без надписей!

Эта история стала классикой школьного фольклора и до сих пор пересказывалась из поколения в поколение.

– … так что, к сожалению, больше мы докладов слушать не будем, – донесся голос Жака, вторгаясь в мои ностальгические воспоминания.

Похоже, я пропустила что-то важное! Надо бы послушать, что там физик вещает, вдруг полезное.

– Времени на астрономию выделено очень мало, а успеть надо много. Так что на следующем уроке мы с вами пишем контрольную. И сегодня нам надо освоить параграфы с пятнадцатого по двадцать пятый.

Ирка, которой я так и не успела передать книжку, радостно сказала:

– Круто! – но, покосившись на меня, замолчала.

А я не расстроилась. Ну и пусть. Неизвестно еще, что там за контрольная. А так пятерочка у меня уже есть!

После урока ко мне подошел Орещенко:

– Отличный доклад! И рисунок такой хороший…

– Ты теперь будешь хвалить за каждый ответ у доски? – прищурилась я.


А вечером занятие театральной студии посетила сама Светлана Юрьевна – прослушать с горем пополам дописанный мною шедевр «В нашей школе юбилей».

Очень все ее мы любим,
Уважаем, не забудем
Нашу школу никогда,
Всем она нам дорога, —
с пафосом закончила я.

Все подозрительно молчали. Значит, сейчас будет критический разнос моего позорного творчества…

– То, что нужно, – наконец сказала культмассовичка. – Есть беловой вариант? Давай я отдам художникам стенгазеты.

Она забрала у меня распечатанный стих и удалилась со словами:

– Надеюсь, и номер на ту же тему не заставит себя долго ждать!

– Вообще-то, – робко сказала я, когда мы остались своей компанией, – у меня есть еще один вариант.

И с выражением зачитала альтернативный шедевр «В школу ходим мы с тоскою».