Алан старался быть незаметным, хотя, на пиру в городском особняке барона это было и без того нетрудно. Хотя Авила выстирала его рубаху и, насколько могла, почистила красное блио и шоссы, вид у него все равно был непрезентабельный, и Алан побаивался, что его не пустят и на порог роскошного дома Эрроганца даже под видом слуги Хьюго. Однако, церемониймейстер у входа отнёсся одинаково надменно как к «хозяину», так и к «слуге», едва кивнув плюмажем, милостиво разрешая пройти. Едва войдя в обеденную залу, Алан устроился у лестницы, ведущей на возвышение с расставленными в виде прямоугольника столами. Это место отводилось для прислуги гостей, и здесь царил спасительный полумрак. Внимание присутствующих приковывало происходящее за центральным столом, где восседал сам барон с дочерью и приближённой свитой.
Прислуга хозяина особняка была слишком занята, чтобы по достоинству оценить его неказистый вид и выкинуть бродягу вон – вся баронская челядь носилась как сумасшедшая, любителей попировать на дармовщину было полно, стоял непрерывный гвалт множества голосов, возвещавших здравицы барону и его неотразимому чаду.
Алана же из-за волнения ни еда, ни выпивка не интересовали, хоть с утра у него не было ни крошки во рту. Он забился в самый тёмный угол, под балкон с музыкантами, старавшимися громом инструментов перекрыть гомон возбуждённой публики. Здесь с Аланом даже никто не думал заговаривать – настолько оглушительной была музыка.
Время тянулось очень медленно. Алан не спускал глаз с центрального стола, где находилась дочь Эрроганца. Её лица было не разобрать с такого дальнего расстояния, и он боялся пропустить её уход. Алан с раздражением думал, что, обычным образом, самую нечистую работу приходится выполнять ему. Хамо корчил из себя вожака и сидел в повозке за углом, вместе с никчёмным Альдо. Что ж, достаточно на них горбатиться, когда они поделят добычу, он покинет эту шайку. От Хамо с Авилой его уже тошнило. С золотом дочери барона он обзаведётся собственной фермой где-нибудь на севере. Он был родом из крестьян, и, если б не та история, из-за которой ему пришлось несколько лет провести в рудниковых шахтах, он бы нипочём не связался с бандой Хамо.
