–Ничего нового, герр Мерц, —произнес Ханс, —Снова не знаю, что надеть.
–Не вижу новой рубашки, —Мерц окинул его цепким взглядом, словно сразу мерку снял.
Ханс растерялся. Он должен был предвидеть, что Мерц спросит, но не заготовил ответа, который звучал бы достойно. Придется сказать правду.
–Так и не смог надеть, —признался Ханс.
–Надо решиться, пересилить себя, —Мерц покачал головой, пряча улыбку.
–Новая рубашка, герр Мерц, упорно хочет нового хозяина, —выпалил Ханс, —Я ей не очень-то подхожу.
Мерц рассмеялся. Хорошо ему смеяться, когда он вырос в ателье своей матери и среди шелковых отрезов и рулонов твида чувствовал себя, как дома.
–Хотите ее обменять? —наконец спросил Мерц.
О такой возможности Ханс не думал.
–Нет, —сказал он, —Я хочу выглядеть достойно, герр Мерц. Я знаю, что вы можете сделать из человека джентльмена. Попробуйте этот фокус со мной.
Мерц снова посмотрел на него, словно увидел впервые. Хансу казалось, что щелкает затвор фотокамеры, словно каждым взглядом Мерц снимал новую мерку. Уже не только размер пиджака его интересовал, но и каждая отдельная величина – ширина грудной клетки, косая длина плеча, объем вытачек.
–На что вы хотите быть похожи, герр Беккер? —наконец спросил он.
На итальянца, чуть не сказал Ханс, но вовремя прикусил язык. Немного поздновато комплексовать, когда после свадьбы прошло два десятка лет. Он не итальянец, и никогда им не будет. И слава богу.
–На того парня, которого видел у вашей витрины, —сказал Ханс.
–Хорошенький? —Мерц подмигнул, —На что он похож? Я-то не стоял там рядом с вами.
–На что похож… —Ханс задумался, —Не знаю я, герр Мерц. Брюнет в светлом костюме и лиловой рубашке. Знаете, из тех, кому все к лицу.
–А что он делал у витрины?
–Не знаю, смотрел… Наверное, выбирал себе что-то новенькое. Только он, похоже, из тех, кто сам красит вещи.
Последняя фраза неожиданно получилась горькой. Мерц посмотрел на Ханса мягко и тепло. Чуточку усмехнулся, пытаясь его утешить.
–Сейчас, герр Беккер, мы вам поможем. На какую сумму вы рассчитываете?
–Герр Мерц, —Ханс Беккер сжал губы и решительно взглянул ему в глаза, —Сейчас тот редкий случай, когда меня больше интересует произведенный эффект, чем его стоимость.
–Тогда у нас с вами вообще не будет проблем, —с энтузиазмом заявил Мерц, увлекая Ханса за собой.
На самом деле Густав Мерц и сам был из тех людей, кого красит все, что бы он ни приложил к себе. Густав был не то чтобы хорош собой, а скорее глубоко характерен. В кино таких актеров приглашают играть сложных драматических персонажей, потому что в амплуа героев-любовников им тесно и нечем дышать. Хотя, скорее всего, подумал Ханс, Густав просто знает, что с чем сочетать, и как при этом держаться. Тайное, сокровенное знание, которое бросается в глаза только избранным.
Они оказались у витрины, где положение каждого манекена и сопутствующих предметов, несомненно, было тщательно продумано. Густав Мерц умел показать товар лицом.
–Ринальди! —произнес Мерц.
Один из манекенов обернулся. Ханс вздрогнул. Неожиданно на него уставились глаза-вишни над фиолетовой рубашкой.
–Да, герр Мерц, —произнес голос с итальянским акцентом.
–Идите сюда, вы мне нужны.
Незнакомец, которого четверть часа назад Ханс видел у витрины, кивнул, передвинул один из манекенов, ловко расправил на нем шарф и шагнул обратно в салон. Если он был младше Ханса Беккера, то совсем ненамного. Крупный в кости, но подтянутый, он производил впечатление сильного человека, а двигался с неожиданным изяществом и стремительностью большого зверя, потому и казался молодым в движении и своей внезапной театральности.
