– Вовсю! И даже начальствующего надо мною, а выше его и нет во всей нашей службе. А производится сие скрытным сыском – не путай его со внутренним: тот – не наш, по указке Высшего совета старейшин, уверенного: «Кто боле знает, боле и выдаст! Чем выше стоит, тем ране изменит!»
– Получается: у вас всем не доверяют, даже и самым главным?
– Истинно угадал ты: всем! Иначе ослабнет бдительность! Ведь без нее незачем содержать скрытный сыск, а люб он старейшинам.
– Еще скажи, что и я состою под подозрением…
– Не состоишь, ибо не в штате. Со скрытных сыскарей не спрашивают за нештатников, а стало быть, не напрягались они с тобой…
К тому же, вернувшись из Царьграда весь в убыли и отощав, подтвердил ты преданность Земле вятичей.
И окончательно удостоверил ее тем, что тратился на срамных ромейских дев за свои, а не украл на загул из казенных сумм, украденных вскорости уже у тя. Гордись! В доверии ты!
Отнюдь не возгордившись столь неординарным доводом для сыскного доверия к нему и не посягая на тайны, чреватые для их носителей, Молчан все же повторно выразил недоумение относительно «греческого огня»: ежели известен его секрет, отчего ж не применяется он супротив Киева?
Давно пора! Вряд ли накопили киевляне необходимые запасы песка, а особливо мочи, кою надобно изыскивать, аки стратегическое средство пожаротушения, по всем градам и весям того агрессивного княжества, еще и содержать скрытно. И с каковой стати сим огнем, раз секрет его уже известен Высшему совету старейшин, занимается Секретная служба?
Путяту аж покоробило от сей любознательности! А вынужден был открыть: обозначив три основных компонента, составляющих строжайшую тайну, Фрастен не смог уверенно назвать четвертый, добавляемый в качестве присадки. Ибо сам никогда не участвовал в приготовлении той горючей жидкости, а единою услышал о совершенно секретной технологии ее изготовления от захмелевшего ромейского алхимика высокой осведомленности, еже обсуждал с тем возможные добавления в рецепт вечной младости.
Оные заключались в щепотке толченой скорлупы от яйца, снесенного старым петухом на кучу навоза и насиживаемого жабой, а отважное дело – точно в срок намертво пресечь ту, дабы не успел вылупиться василиск, и полутора каплях вытяжки из семени Минотавра, родившегося от царицы Крита Пасифаи и беспородного быка, сделанной тамошними чародеями сразу же по убиении того чудовища героем Тесеем в небезызвестном Лабиринте.
– Запомнил тогда Фрастен, давно уж опочивший, что речь шла о смоле, однако не смог поручиться, каковой, ибо и сам перебрал в тот вечер, понеже, весь погруженный в науки, пил вино лишь третий раз в жизни. Зато искомая температура врезалась ему в память, ажно влитая! – открылся Путята настырному Молчану. – И вот уже тридесять лет пробуем то одну присадку, то иную, доводя получаемые смеси до контролируемого нагрева.
Тонкое дело – сии изыскания! И не единожды случались взрывы таковой силы, что не могли изыскать для погребальных костров хоть косточку от очередного героя, павшего при исполнении служебного долга с огнивом в руце…
А нет боле в Земле вятичей столь оснащенных мастерских, ведь оборудование для них выкрадывали мы не токмо у ромеев, а везде, где удавалось, отчего и доверили старейшины сии опыты именно нашей службе, где самые лучшие мастера по изысканию новых ядов для внешних ворогов. Ноне же, вроде бы, угадали-таки ту смолу, и оказалось, что выделяется она деревами, обильно растущими у нас; жаль, не имею права открыть тебе, каковыми.
