То, что сегодня в застолье сказал старый гэбэшный генерал, как-то сразу прояснило для него всю ситуацию. Итак, Шелехов – основной кандидат на предстоящих президентских выборах – убит, как намекнул Фад-деич, не без ведома людей в погонах. А может быть, даже по их прямому или косвенному указанию. Это сделано для того, чтобы, во-первых, убрать слишком сильного политического соперника, а во-вторых, чтобы насолить Варягу. Одним выстрелом убили двух зайцев. Ну что ж, так-то оно к лучшему. Потому что если все это дело выгодно повернуть, то Варяга можно замарать и перед остальными ворами, и перед его покровителями в правительстве.
Алик повеселел. Да, надо отдать им Варяга на съедение! А общак тогда останется бесхозный – и вот тогда им можно будет завладеть и попользоваться в собственное удовольствие. И на некоторые нужные дела пустить.
Убийство Шелехова – хороший ход. Беспроигрышный ход. Ну что ж, приступим! Нельзя стоять на месте.
Успех надо развить! И сняв трубку со стоящего на столике под торшером телефонного аппарата, он набрал номер…
Владимир Бабурин, законный вор по кличке Тверезый, попал в сети к хитрому генералу Урусову пять лет назад, когда Евгений Николаевич только-только перевелся в Москву из Махачкалы. Тверезый попался по-глупому. Хотя, если разобраться, то почти все жертвы Урусова попадались на дурачка. Бабурина накрыли во время очередной операции «Вихрь-Антитеррор», когда у него на даче в Малаховке обнаружился целый склад оружия и взрывчатки. Но поскольку тот налет совершал лично Урусов со своими доверенными офицерами, переодетыми в спецназовский камуфляж, известие об обнаружении в Малаховке убойного арсенала не попало ни в один отчет. А Вовану было однозначно сделано предложение, от которого тот никак не смог отказаться – иначе пошел бы по трем статьям, а с учетом его прошлых подвигов дали бы ему «чирик» строгого режима-и хрен бы он досрочно вырвался. Словом, Владимир Бабурин согласился стать тайным осведомителем Урусова, регулярно поставляя генералу интересные сведения о делах и заботах крупных воровских авторитетов.
Но сегодня Евгений Николаевич вызвал его не для того, чтобы выслушать очередную порцию «компры» на московских законных, а на инструктаж.
Тверезый сел за стол и без приглашения принялся за еду. Он любил похавать на халяву. Налил себе водки, щедро положил рыбки, навалил икорки с полтарелки.
– Ну, Николаич, будем! За успех! – Он поднял стопку.
Урусов поморщился.
– За успех не пьют, Вова. А то успеха не будет! Выпьем лучше за здоровье. Было бы здоровье, а успех не задержится.
– Ну лады! Давай за него! – послушно согласился Тверезый. Они не чокаясь выпили. Генерал Урусов считал ниже своего достоинства чокаться с уголовниками.
– Ты слыхал про убийство в Шереметьево? – без предисловий начал Евгений Николаевич. Тверезый кивнул:
– Шелехова завалили. Депутата.
– Точно. Надо срочно выяснить, кто и почему завалил. Я очень надеюсь, что это не московские. Хочу надеяться, – с нажимом произнес Урусов. – Если гастролеры, попробуй выяснить, кто и откуда. И найди их. Если кто другой, тем более нужно узнать кто и найти.
Владимир отодрал от тяжелой виноградной ветки, лежащей в вазе, небольшую изумрудную гроздь и с аппетитом стал откусывать по ягоде.
– Евгений Николаевич, – заметил он, – я слыхал, Витя Тульский базарил, что, мол, Шелехов – человечек Варяга… Владислава Игнатова, – на всякий случай уточнил Тверезый.
