Посмотрев на себя со стороны, я ужаснулась. Ужаснулась от понимания, что сама выбрала эту дорогу, принимала решения, сворачивала на развилках, руководствуясь разумом и чужими убеждениями, заставляла себе доводами, уговорами и пинками брести по выбранному пути.
— Как себя чувствуешь? — Витя явился после ужина с явным намерением отправить меня в общежитие.
— Не очень. Можно переночевать здесь?
— В стационаре остаются только те, за кем требуется наблюдение. У тебя ничего серьёзного. Царапины я обработал.
— Пожалуйста.
— Не положено. Собирайся.
Почему-то было стойкое ощущение, что он врал. Кем не положено? Док здесь хозяин, он и командует. Виктору не хотелось оставлять меня ночевать по какой-то личной причине. Собственный интерес был на первом месте.
— Там туман…
— Я провожу, — прорычал док.
Откинув одеяло, я встала голыми ногами на деревянный пол. Виктор, видимо, вспомнив, в чём я пришла, чуть поморщился, но ничего не сказал. Без сомнения он когда-нибудь станет хорошим специалистом…
Около крыльца я нашла кроссовок, носки и рогожку. Не торопясь обулась, вторую ногу упаковала в носок и две портянки. Док стоял, нетерпеливо притоптывая, засунув руки в карманы.
— У тебя в углу костыль видела.
— Бортникова!
— Ступни травмированы, одна нога без обуви короче другой. Мне нужен костыль с упором под локоть.
— Блять!
Виктор, громко хлопнув ни в чём не повинной дверью, провалился в темноту коридора.
— Сам блять.
Док появился с костылём через пару минут.
— На!
Я осторожно встала.
— Высоту сделай ниже, чтобы удобней опираться. Здесь телескопическая регулировка.
Док дышал как разъярённый бык, которому в ноздри ткнули горящей головёшкой, но длину костыля уменьшил и подал его мне. Подобный костыль я отвезла бабушке в деревню, она им постоянно пользовалась и каждый раз пока была жива, благодарила меня.
Локоть удобно уместился в широком упоре, рука легла на мягкую ручку.
— Теперь пойдём.
Туман сегодня был словно разреженный. Идти в нём, когда видишь чуть дальше чем на два метра, оказалось не так страшно, тем более в сопровождении Виктора. До общежития мы добрались достаточно быстро, я торопилась, как могла, бетон холодил ногу, в ступню впивались мелкие камушки. В голове крутилась зловещая композиция из двух музыкальных фраз, которая когда-то осела в памяти. Иногда просыпаясь ночью, в голове звучали какие-нибудь треки, чьи названия я не помнила.
Под мысленный аккомпанемент идти было легче и тяжелее, потому что навязчивая мелодия не сулила ничего хорошего. В беседке курили женщины, тлели огоньки на кончиках сигарет. Кто-то быстрым шагом направилась к нам, догнал у входа в общежитие, где я замешкалась, передавая Виктору костыль.
— Майя, — шепот Романы показался слишком неестественным. — Что случилось?
Влажные губы Романы шевелились, произнося слова, смысл которых ускользал от меня. Я представила, как эти губы – жирные пиявки скользят по мужскому члену, присасываются к нему, впиваются и заглатывают. Прилипчивый образ заместил словесный поток Романы. Наконец, она поймала мой взгляд и вывела из-под гипноза своих надутых влажных губ.
— Майя, ты слышишь? С кем ты сегодня ночевала?
Пусть лучше будут её жирные губы, чем блевотные слова. Меня мгновенно выкинуло в ночь к двум озверевшим охранникам. Почувствовав чужое присутствие за спиной, резко развернулась. Оля! Подкралась незаметно, тварь. И на лице выражение невинно – испуганное, бровки домиком.
