Я поднимаюсь и, направляясь к двери, сталкиваюсь с заплаканной матушкой Павла.
– Что, совсем, совсем, никак? – Женщина смотрит на меня, словно ждёт чуда.
– Всего доброго! – Говорю я и выхожу из кабинета.
– Подождите! – Кричит мне вслед Павел. – Я вас отвезу.
– Не стоит. – Улыбаюсь я и, не оглядываясь, покидаю офис.
Через месяц я оформляла себе пенсию и, выйдя от инспектора, увидела в коридоре горько плачущую женщину. На вопросы окруживших её людей, она только повторяла: «Ну, как же, так?» – и снова рыдала, уткнувшись в платок. Наконец, рыданья отступили, и она сказала:
– Сорок лет стажа, а пенсия всего шесть семьсот!
Люди возмущённо загудели, а я спросила:
– А где вы работали?
– В магазине, двадцать лет мясом торговала у частника.
– И получали зарплату в конверте?
– Да…
Я пожала плечами и пошла своей дорогой. «Ну вот, начали выходить на пенсию те, кто всю жизнь „отпахал“ на „дядю“, не задумываясь о том, что будет в старости. Не верю, что эта продавщица не знала, что работает без соцпакета. А пенсию ей начислили только за советский стаж» – думала я, выбираясь из здания Пенсионного фонда, и радуясь своей пенсионной «десятке».
Павел нашёл меня, когда я совсем не ожидала, и практически забыла об его существовании. Я гуляла с собакой, рядом притормозила машина, из неё вышел мужчина, и вежливо со мной поздоровался, назвав по имени отчеству.
– Здравствуйте! А вы кто? – удивилась я.
– Я Павел Маслов. Мы встречались в конце прошлого года.
– Да, припоминаю. А вы, как я вижу, оправились от своей болезни?
– Благодаря вам.
– Интересно. Я просто вас проконсультировала, и…
– Я ведь в тот день, отправив мать, домой, остался в офисе. Вы меня задели за живое. Давно со мной такого не было – кто-то посмел меня критиковать. И не просто критиковать, а аргументировано доказывать, что я полный засранец. И ведь комар носа не подточит. Вы чётко мне назвали всё, где я косячил много лет. И уже не задумывался над тем, хорошо это или плохо, законно или не очень. В общем, плыл по течению, жил, как все.
Я взялся за бизнес, перелопатив кучу дел, до которых или руки не доходили, или просто было лень разгребать годами накопившиеся завалы. В общем, оздоровил, так сказать, обстановку, подтянув под соответствие закону все внутренние правила компании. Уволил кучу управленцев, которые засиделись на местах, и не хотели ничего менять в рутине повседневности. Набрал толковую молодёжь. Когда я попробовал отработать двенадцатичасовую смену в супермаркете, как простой охранник, я понял, что вы имели в виду, когда сказали, что я в глаза не видел Трудовой кодекс. Чтобы отстоять на ногах рабочий день с двумя короткими перерывами, нужно богатырское здоровье. Поэтому такая текучка кадров на этих должностях. Держатся, сколько могут, только женщины, потому что работать больше негде.
Павел помолчал, а я, не зная, как реагировать на его откровения, сказала:
– Я рада за вас…
– Да. Мне только вчера матушка рассказала, что вы научили её, как за меня молиться. И ведь она молилась каждый день, перед сном по вашей схеме.
Меня рассмешило слово схема, и я улыбнулась.
– Спасибо, вам. Я хочу вас отблагодарить. Вы же не взяли с нас денег, за свою консультацию. – Павел достал конверт и протянул мне.
Я смотрела на его руку, и мне было странно и снова смешно. Брать деньги я не собиралась, ведь мне ничего не стоила та самая «консультация».
