– Ты, Николаич, иногда своих героев ставишь в такое дурацкое положение…
Алекперов сделал пальцами левой руки так, будто щупал воздух.
– Я иногда даже думаю: «Ну что ему стоит придумать что-нибудь более безобидное». Хотя тебе виднее, конечно.
Помолчали. Алекперов рассматривал плакат на стене. Самсонов выжидал.
– Чего нам еще ждать? – спросил Алекперов.
– Мы подготовили сюжет об обменном пункте, в котором сто рублей меняют на сто долларов.
Алекперов засмеялся:
– Да, это я видел. Мне просмотр устроили прямо в кабинете. Все, кто присутствовали, смеялись от души. Но тоже, кстати, отметили, что дураком героя выставили! – Алекперов погрозил пальцем.
– Ты же знаешь, что мои герои не ведают – до поры, конечно – что их снимают, – пожал плечами Самсонов. – И репетиций с ними я не провожу. Они на экране такие, какие в жизни.
– В жизни они не попадают в ситуации, которые ты им подстраиваешь.
– Иногда попадают. Просто этого никто не видит.
– Но ты их провоцируешь, Сергей! Это нечестно!
– Категории «честно» и «нечестно» слишком абстрактны в нашей жизни, – отрезал Самсонов.
– Ты когда-нибудь доиграешься! – засмеялся Алекперов и снова шутливо погрозил собеседнику пальцем. – Тебя скоро будут бить герои твоих передач.
Я быстро посмотрел на Самсонова. Тот неуловимо изменился в лице, но Алекперов ничего не заметил и добавил:
– А если серьёзно, то я боюсь за ваш рейтинг.
– Рейтинг у нас повыше, чем у всех других, будет, – огрызнулся Самсонов.
– До поры, Сергей, до поры. Сделай передачу чуть добрее – и наберёшь дополнительные проценты.
– Я не могу приукрашивать жизнь. Я показываю людей такими, какие они есть. Мне нужны настоящие эмоции, а не сироп.
– Но есть определенные правила игры…
– Я соблюдаю эти правила и не снимаю ничего такого, что не пройдёт в эфир.
– А есть задумки? – осведомился Алекперов.
– Сколько угодно! Я бы хотел показать настоящие чувства, на грани фола. Ты понимаешь? Чтобы у зрителя – мурашки по коже.
Самсонов преобразился. Кажется, он постепенно забывал о нас, уносясь куда-то туда, где нас с Алекперовым не было, и куда нам путь был заказан.
– Представь себе морг…
Я открыл рот. Съёмки в морге – это что-то.
– Бетонные подиумы-столы, на них лежат трупы. Приводят группу студентов-медиков. Они будут присутствовать при вскрытии. Перед ними труп. Патологоанатом берёт скальпель, и вдруг «мертвец» открывает глаза.
Алекперов покачал головой, похоже, ещё не решив для себя, как следует воспринять услышанное.
– И что? – наконец спросил он. – Ты действительно находишь это интересным?
– А ты? – вопросом на вопрос ответил Самсонов.
– Чушь какая-то, если честно.
Самсонов недобро засмеялся:
– Зачем ты говоришь неправду? Ты же профессионал и понимаешь, что этот сюжет, если его хорошо проанонсировать, заставит зрителей на время забыть о существовании других каналов. Стопроцентный рейтинг!
– Зато на следующий день совет директоров вышвырнет меня с работы.
Самсонов снова засмеялся:
– Спасибо, что ответил искренне. В том-то и дело, уважаемый босс, что я не снимаю того, что я хочу снимать. Я снимаю то, что мне позволяют. Своего рода цензура, ты же понимаешь.
Алекперов вздохнул:
– Мы не можем показывать ужасы. Да ещё в прайм-тайм.
– Хорошо, не надо ужасов, – неожиданно легко согласился Самсонов. – Другой сюжет могу тебе предложить. Кабинет директора предприятия. Он вызывает к себе одного из сотрудников, начальника отдела, предположим, и объявляет о предстоящем увольнении. А мы все это осторожненько снимаем.
