А тогда она замерла. И внутри ее была боль, переживание, горечь, стресс.
И она постепенно стала озвучивать, что произошло. Это было как в кино. Все четко видно. Вся информация всплыла, как будто это происходило с ней сейчас. Переживания никуда не делись. Она была маленькой Наташей, которая сидела на улице и прощалась, как будто с чем-то важным. Или кем-то. Горе на лице девочки.
«Лето. На улице солнечный день. Я хочу выйти погулять. Меня ждут дети. Я надела свой сарафанчик и босоножки и собралась идти. Вдруг появилась сестра. Она протягивает мне некрасивую мальчиковую рубашку темного цвета и такие же ужасные шорты. И говорит: «На, одевай! И в этом ты пойдешь гулять!». Она просто скомандовала.
«Не хочу я! Тихо отреагировала маленькая сестра. «Это одежда для пацанов! Я не буду это надевать!» – пыталась докричаться к ней она. Сестра закипала от злости. «Или ты наденешь это и пойдешь гулять, а не то, ты останешься дома и будешь битая!» У Наташи, как у любого ребенка в этом возрасте, есть четкая половая принадлежность. Она – девочка и одевать чужого пола одежду – это противоестественно и вызывает протест. Сколько потом у нее будет таких клиентов. Доцентов и бизнесменов, которых родители одевали в женские колготы и женскую шубку.
«Не хочу!.. – начинала плакать она. Но не могла вызвать пощаду и жалость у сестры. Та была непоколебима в своем решении. Ее мотивация была следующая: «Будешь лазить по деревьям, а также ездить на велосипеде». Спорить было бесполезно. Где она взяла такую страшную одежду – тоже непонятно. Но интересен сам факт: девочка Наташа никогда не лазила и не имела желания лазить по деревьям. И велосипеда у нее не было. И почему она должна это делать, она не понимала. Но выбора у нее не было. Вернее выбор без выбора. Или она рискует остаться дома и не пойти гулять и еще быть битой. Или она все-таки наденет этот страшный наряд и пойдет на улицу.
Взрослая женщина стала плакать. Так, как будто плачет в ней ее маленькая Наташа, которой четыре с половиной года.
– «Что происходит?»
– «Она сорвала с меня сарафанчик и кинула одежду. Я осталась стоять на месте. Потом иду в комнату и обреченно надеваю этот комплект. Мне плохо. Очень».
– «Как ты себя чувствуешь в этой одежде?» спрашивает психолог.
– «Плохо. Это чужое. Оно не мое. Я не хочу так идти на улицу. Мне стыдно. Все равно, что я голая».
– «Что дальше?»
– «Я вышла из квартиры, долго стою и держусь за перила. Обречена. Тяжело. Обидно. Сил нет двигаться. Желания идти гулять больше нет».
– «Сколько ты так стоишь?»
– «Долго. Не знаю. Чувство времени потеряно. Нахожусь в каком-то вакууме. Опустила голову. Потом медленно спускаюсь по ступенькам вниз. Еле ноги передвигая. Вышла на улицу. Сразу возле подъезда села на лавку. Мне кажется, что выключили звук. И свет. Погасли все краски и цвета мира. Меня просто нет. Все стало неинтересным. Меня выключили. Я уже не живу. Не существую. Мне никак. Меня даже никто не замечает. Я сижу на лавке и смотрю в одну точку. Мимо проходят люди. Наверное, соседи. Но никто меня не замечает. Ни о чем никто не спрашивает. Странно. Погас весь мир. Так прошло много времени. Очень много. Я сижу и понимаю, что больше сидеть так – нет сил. Я просто умираю. Хоть и не знаю как это. Но плохо очень. Я принимаю решение пойти играть с детьми. Искать их. И медленно поднялась и побрела. Нашла мальчишек. И стала играть с ними. Так прошел день».
