На самом деле произошедшее и предстоящее не казалось нормальным. Да, на дуэлях дрались часто. В том числе – дворяне с офицерами из недворян и вообще обывателями-ординарами. Чаще не до смерти, но бывало. Только это происходило в сравнительно спокойное время. Сейчас же все плывут в Ново-Йорк, в той или иной мере зная, что в Америке предстоит нечто опасное. Фактически – они уже на боевом задании. Так зачем же ослаблять самих себя?
Когда с Искровым вернулись в каюту, убедившись, что вице-губернатор с дражайшей уже в своей, штабс-ротмистр спросил у напарника:
– Сумеешь разобрать, что там накручено в амулете блокировки?
– Не сложнее, чем плетения-ловушки на пути охраняемых персон. Хочешь – сломаю. Потом починю, когда время возвращать.
Корнет был ниже ростом, рыжий и круглолицый. Не из тех, кто составит конкуренцию на руку и сердце Львовой.
– Оставь подлости штурмовикам. Давай-ка выспимся перед делом.
Младший офицер не без грусти глянул на фляжку, наполненную в салоне коньяком, и спрятал до лучших времён. Пить в одиночку – не лучшее времяпровождение.
Наутро Виктор Сергеевич потащил его в малый носовой салон, где вероятность встречи с шумной штурмовой компанией снижалась в разы. Зато Львова присутствовала. По случаю тёплой погоды китель уступил место рубашке с открытым воротом, на шее девушки блестел золотом православный оберег.
– Ваше сиятельство! – серьёзно сказала она. – Буранов намерен атаковать в лоб. Знает тактику Девятого Отделения «человек-крепость». Рассчитывает, что вы не будете уклоняться в сторону, привыкнув заслонять собой охраняемого.
– Благодарю, сударыня. Но уместно ли…
– Уместно, – отрезала она. – Не волнуйтесь, об их намерениях узнала не на вахте. Эти самоуверенные нахалы кричат о своих планах во весь голос.
Оба не спешили на завтрак. Княжна положила изящную кисть на леер ограждения, подставив лицо ветру и солнцу. Вахты её проходили в полной темноте и тишине, максимум что доносилось – глухой стук машины через переборки. Конечно, хотелось света.
– Вдруг – хитрят? Оттого и вопят на весь пароход, а сами готовят какую-то пакость именно на уклонении.
– Пакость… – на обычно бесстрастном и грустном лице мелькнула тень необычной эмоции. Правда, Виктор Сергеевич не уловил – какой. – Я не могу, не имею права рассказать вам, что знаю о них. Сообщу только очевидное. Штурмовики не делят методы на достойные и постыдные. Хорошо всё, что приносит победу. Даже бесчестные удары. Как они говорят: мёртвый враг, ты был честен. Смеются, добыв викторию подло.
– Поэтому вам неприятны их знаки внимания? Простите, что о личном. Может – зря спросил?
– Полноте. Секрета никакого нет. Штурмовик желает быстрого и бурного романа, потому что завтра его уже ждёт смерть. Был бы идеальный любовник для отношений без обязательств, да вот – незадача. Девять из десяти уходят на пенсион не то что живые, а ещё и с неоцарапанной шкуркой. Гораздо чаще калечат друг дружку в учебных боях, чем неимоверно гордятся.
– А вы не ищете лёгкого романа.
– Я же – связист! Мне не показаны эмоции, чувства. Мы – девственницы поголовно, ибо близость с мужчиной вызывает страсть, мешает концентрации.
Он ещё не слышал подобных откровений. Каста связистов, в которой женщин едва ли не половина, считалась закрытым миром.
– Но четыре года службы в Восьмом Отделении – не слишком большой срок. Потом вернётесь к партикулярной жизни, выйдете замуж за достойного…
