Громов лучше, чем кто-либо, знал секреты американских и японских биокорпораций и умел совмещать их открытия с отечественными разработками.
А еще талант исследователя, затворнический образ жизни, сжигающие его амбиции… Все это не могло не привести к выдающемуся результату. Что, собственно, и случилось.
Оставалось сделать несколько движений, и ты у верхней планки, выше которой просто некуда, по крайней мере в обозримой перспективе.
Вернувшись на родину, он предпочел начать свое восхождение не в избалованной Москве, а в родном сибирском городе, который славился своими учеными и был далек от столичной суеты.
Вскоре ему предложили возглавить новую лабораторию в московском биохимическом институте. По всей видимости, наконец-то «упали» деньги, выделенные правительством на «технологический прорыв».
Или поспособствовал дядя Ратова – известный хирург Борис Павлович Бровин. Он был знаком с исследованиями и непростой биографией Петра, уважал его за надежность и блестящий ум.
Как бы там ни было, лед тронулся. И Громов, собрав нехитрый багаж, отправился в Москву, где в повседневной его жизни мало что изменилось.
Он сразу же купил квартиру в «брежневском доме» на Кутузовском проспекте, отремонтированную в стиле хай-тек, чему помогли «гонорары», накопившиеся за долгие годы заграничных странствий.
Бо́льшую часть времени Громов проводил в лаборатории. В прошлом остались две жены, оказавшиеся несовместимыми с ним, трудоголиком и флибустьером, щемящие душу воспоминания о скоротечной любви с Марикой, еще какие-то далекие женщины с их прикосновениями, жарким дыханием, бесстыдными словами и капельками пота от бурных объятий.
Все они превратились в бестелесных призраков, не слишком обременяющих и без того перегруженную совесть.
А впереди была неизвестность.
«Нет, я все же позвоню Марике, – подумал Петр. – Почему, собственно, я должен ее сторониться? Пообщаемся чисто по-дружески».
Получилась уже не полуправда, а откровенная ложь, но Громов сделал вид, что этого не заметил.
Глава 3. Сами придут и предложат
Марика и Ратов не разговаривали друг с другом уже две недели. В воздухе повисло напряжение, искрившееся, словно два грозовых заряда, как только они переступали невидимую черту.
Почему так произошло? Марика даже не хотела об этом думать. Вдруг оказалось, что нежность в любой момент может смениться раздражением, безразличием, апатией.
Никаких причин для этого не было. Игорь – умный, обаятельный, успешный. Любит ее. И ничего не изменилось.
Каждая жена достойна своего мужа. Ратов – великолепен. Или все-таки изменился? Да, изменился. Совершенно другие глаза, напряженный взгляд.
«Смотрит на меня как на пустое место».
Марика услышала, как подъехал автомобиль.
Не заходя в дом, Игорь гуляет по дорожке, много говорит по телефону. Потом проходит к себе, принимает душ, утыкается в компьютер и засыпает далеко за полночь. Один. И так каждый вечер.
Они снимали дом в правительственном поселке в Петрово-Дальнем на Рублевке. Изумительный воздух, с реки тянет прохладой и свежестью.
В этом году затянулась золотая осень. Еще несколько дней назад на деревьях держалась обильная пожелтевшая листва. Она притягивала к себе солнечные лучи, излучала тепло, и казалось, что это будет продолжаться бесконечно долго.
Сейчас тоже неплохо. В воде отражаются кроны деревьев, над прибрежными зарослями плывет туман. Она любит спать обнаженной, с открытым окном, под теплым одеялом.
