Не знаю, чего я ожидал от похоронного бюро, но это оказалось аккуратное одноэтажное здание цвета слоновой кости, окруженное живой изгородью. Я стоял перед яркой бордово-фиолетовой дверью и долго пялился на чугунный дверной молоток в виде спящей летучей мыши. Наверное, я бы передумал, развернулся и ушел, если бы не она. Не осознавая до конца на что я собираюсь подписаться, я протянул руку и два раза постучал в дверь. Порой, удивить себя способен лишь я сам.
Через мгновенье дверь распахнулась и на пороге показался мужчина лет сорока, с копной густых светло-русых волос, уложенных так, словно он собрался фотографироваться на обложку журнала, среднего роста и веса, элегантно одетый в темные брюки от костюма и рубашку апаш. Он не представился, а только протянул для пожатия крепкую, жесткую руку, ведя себя так, словно у него были и другие, куда более важные дела.
– Иди за мной, – сказал он невыразительным голосом, вместо «здравствуйте», или «доброе утро», или «чем могу вам помочь?», или что там говорят в таких местах подобных этому, развернулся и исчез, оставив дверь нараспашку.
Собравшись с духом, я вошел внутрь.
Вопреки моим ожиданиям, внутри не было никаких стереотипных интерьеров с бархатными пыльными шторами, унылыми выцветшими обоями и запахом дешевых освежителей воздуха. У кобальтово-синих стен на показ не стояли дорогие гробы, не было вульгарных цветочных венков, от запаха которых у меня начинала болеть голова, бледных манекенов в специальных костюмах для мертвых, сидящих на диванах, каталогов с надгробными плитами и стопок открыток с закатами со слащавыми подписями, вроде: «Он ушел в лучший мир».
В «Vert mont» полы были выполнены из элегантного белого камня. В сводчатых потолках горели люстры со свечами, в широкие окна, открывающие вид на сад, лился солнечный свет. И не было ни единого намека на то, что ты находишься в похоронном бюро.
Мужчина, внезапно материализовавшийся из ниоткуда, махнул мне рукой, и я понял, что мне нужно идти за ним. Без всяких предисловий он повел меня по узким коридорам, в которых слышался приглушенный рев, и по мере нашего движения, рев постепенно становился все громче. Пунктом нашего назначения оказалось большое складское помещение, где располагался источник шума: в центре комнаты стояли две большие приземистые машины, сделанные из рифленого металла.
– Меня зовут Лютер. У меня совсем нет времени знакомить тебя с печами для кремации, – безразлично сказал он, – поэтому иди и помоги Донне. Я вернусь за тобой через пару часов.
Лютер повернулся и ушел, а я остался стоять на месте в одиночестве. Потоптавшись на месте, я пошел на поиски Донны, которую быстро отыскал в стерильно-белой комнате, расположенной в противоположном краю здания.
– Эм, Донна? Доброе утро, – поприветствовал я, застыв в дверях.
Вся эта яркая белизна резала глаза. Я словно бы попал на тот свет и меня встретил ангел. Донна и правда имела внешность андрогина, подобную бесполым ангелам.
– Доброго утречка, голубчик. Ты видимо Спайк? – Донна выпрямилась во весь свой немаленький рост и склонила платиновую голову на бок, словно тропическая птица, внимательно изучая меня своими миндалевидными карими глазами, настолько темными, что радужка практически не отличалась по цвету от зрачка. – Какой ты хорошенький! Наденька-ка перчатки и присоединяйся к нам.
