Но оба покачали головами и сказали, что такого острова, который никому бы не принадлежал, нигде уже нет. И что они не такие замечательно здоровые люди, чтобы быть достойными основателями нового народа. И что они не так надеются на себя, как мужественный Тур Хейердал и его жена. К тому же они любят книги, кино, улицы, на которых звенят трамваи и расположены маленькие закусочные, на которых написано «Горячие сосиски с капустой», «Чебуреки» или просто «Кафе».
Потом я люблю переводить книги с одного языка на другой, сказала моя подруга, и ещё люблю маму, папу, сестрёнку, брата – как же я их оставлю? – а ещё я люблю таких рассудительных подружек вроде тебя, без советов которых так трудно жить на свете!
Поэтому на остров, который никому не принадлежит, я не поеду, сказала она. А что он сказал, я не знаю, потому что ведь я только подруга моей подруги, мы с ним совсем из разных точек земного шара, из таких, которые не на одной линии, которые никогда нигде не пересекаются, разве только в каком-нибудь учебнике стереометрии…
Майе Нейман и Анаит Баяндур
– Весна! Весна! Пора на вернисаж!
– К художникам! На весенние пейзажи!
– В подвалы! На чердаки! В мастерские!
– Хватит задыхаться в наших тесных кооперативных квартирах!
– Пора глотнуть чистого воздуха природы и искусства!
Так кричали три феи или три фурии, зависит от того, как на них взглянуть, вынырнув в центре города из подземного перехода: одна в распахнутой чёрной дублёнке, с развевающимися чёрными волосами, вторая – в кожаном пальто, бордовом берете и оранжевом платке, третья – в бирюзовой шали под цвет своих бирюзовых глаз, сером лёгком пальто и белых ботинках.
Шёл снег с дождём. Температура была ноль градусов.
Они неслись по воздуху, почти касаясь мокрого асфальта туфлями, сапогами и ботиками, чихая и кашляя, отворачивая покрасневшие носы от порывов ледяного ветра, налетающего из переулков. Но всё-таки их лица были прекрасны, так им, по крайней мере, самим казалось, когда они взглядывали друг на друга, радуясь этой неожиданной встрече здесь, в центре города.
– Я хочу видеть Таити! Где мой любимый Гоген? – кричала одна из них.
– Дорогая, Гоген – в музеях мира, нам туда не добраться! – возражала вторая.
– Сезанна и Дега! – требовала третья. – Синее матиссовское окно с марокканским пейзажем!
– Просто вы не знаете Минаса Аветисяна! – кричала одна из них. – В одной его маленькой картине больше солнца, чем во всех картинах французских импрессионистов!
– Белое на белом! Белое на белом! Это так изысканно! Где этот художник? – спрашивала одна из них, взмывая вверх и в сторону.
– Белое на белом – это очень холодно! И потом его картины далеко! – возражала вторая.
– Арбузы! Вы помните картину «Едоки арбузов»? Хотя бы один маленький арбузик на маленькой картине?! – умоляла третья.
– Арбузы тоже далеко! – говорила первая.
– Куда же мы полетим?
Феи в растерянности остановились и спустились на землю.
– Смотрите, одуванчик! – вдруг сказала одна из них, указывая чёрным перчаточным пальцем на жёлтый цветок, выглядывающий из земли, рядом со строящимся зданием, возле которого на доске чернела надпись «СМУ № 5 ведёт строительство комплекса № 525».
– Какой маленький! Какой хорошенький! – запищали все три феи слегка охрипшими, но всё-таки мелодичными голосами, и они застыли на мгновение, любуясь этим храбрым цветком, не побоявшимся выглянуть на свет в эту ужасную погоду в этом холодном скрежещущем городе.
