Замкнули они её быстро, а вот с натяжкой пришлось изрядно помучиться. Через полчаса они, вдвоём с Андреем, искровянив себе все пальцы, и трижды обложив эту проклятущую гусеницу всеми матюками, которые они только знали, всё-таки её натянули. Девушка, как могла, несмотря на недавно перенесённые ранения, и весьма скромные физические возможности, изо всех сил им помогала.
– Ах ты, япона мать! – Пашка с остервенением размахивал руками, стряхивая с кончиков пальцев на землю капельки крови. – Как же я танк-то теперь поведу?!
– Да не маши ты руками! – отшатнувшись, осадил его Андрей, – ты мне своими граблями чуть по носу не попал!
– А мне можно! Даже положено! – с весёлой злостью отпарировал танкист, – у меня и фамилия подходящая – Махалов!
– Иди сюда, Махалов! Давай сюда твои руки, – Агния улыбаясь, подошла к нему, и мягко взяла его израненные руки в свои ладошки. Посмотрела на них, что-то пошептала, подула… Подняла глаза на танкиста:
– Всё, Павел Иванович. Починила я твои руки. Теперь сможешь танк вести?– в глазах её бегали смешинки.
Пашка в крайнем изумлении смотрел на свои руки, крутил их со всех сторон.
– Японский городовой! Это ж как ты смогла-то? Волшебство какое? Или как?
Она рассмеялась:
– Да ангел я, Паша! Ангел! Ты что, не понял?
– Я…. Не-е-ет… это как?
– Это так, – она повернулась к Андрею, – Андрюша, давай теперь твои.
Он молча сунул ей свои разбитые и саднящие от боли руки. Фокус повторился: подержала, пошептала, подула. Боль отступила.
Пашка-танкист с нескрываемым изумлением смотрел и не верил своим глазам.
Поймав его взгляд, Агния коротко пояснила:
– Да, я самый настоящий ангел. И не умираю ни от смертельных ранений, ни от заражения крови. И раны на мне заживают очень быстро. Вот только, – она посмотрела на Андрея, – если ранит, то пулю или осколок надо обязательно вынуть, иначе рана не заживёт, – она горько вздохнула, – и боль я чувствую, так же, как и все люди.
– А что ты здесь-то делаешь, а?
– Да вот его, – она показала глазами на Андрея, – защищаю.
– Хм, нормально! – хмыкнул Пашка, – а вот меня никто не защищает.
– Тебя, дуралей, тоже ангел защищает. Твой ангел-хранитель тебя защищает, понял, дурья башка? – она смотрела на него в упор и Пашке было непонятно: шутит она или говорит правду.
– И где он, ангел-то этот?
– Где, где, в Караганде! – она ткнула пальцем в небо, – он там, а я здесь. Думаешь, легко?
– А почему ты здесь, а не там?
– Про штрафбат слышал?
Танкист кивнул.
– Ну, так вот, у нас он тоже есть. Вину свою искупаю, понял? Нет? – она подтолкнула его к люку: – Ладно, потом поймёшь! Давай, заводи, поехали уже!
Бормоча себе под нос что-то про невразумительное, он полез в люк механика-водителя. Агния обернулась к Андрею:
– Подсадишь меня?
Он с готовностью подхватил её под попу и одним толчком закинул на броню.
– Как вы здесь воюете?! Ведь узко-то как! – Андрей с трудом разместился на месте заряжающего.
– А у вас в самолёте, что, шире что ли? – с обидой в голосе вопросом на вопрос ответил Паша. Андрей промолчал.
– Значит так! – в голосе танкиста прозвучали железные нотки, – ты, лейтенант, конечно, извини, но покуда мы в танке, командир – я. Вопросы есть?
– Нормально, Паша. Командуй.
– Далее. Твой ангел, то бишь стрелок, как, стреляет нормально?
– Со ста метров в пятак попадёт. Ты главное, объясни, как тут из этой дуры стрелять, – Андрей хлопнул ладонью по казённику пушки.
