Глава третья.
Погоня за Бонапартом
В самом конце 1797 года в Париж вернулся генерал Бонапарт. Только что он собственноручно продиктовал австрийцам условия Кампо-Форминского мира, предварив его каскадом своих ошеломляющих побед в Италии. Всем было очевидно, что над Европой взошла новая полководческая звезда. В столице директория французской республики устроила триумфатору торжественную встречу. Пока один директор республики Баррасс говорил напыщенную речь, второй – Бурьен рыдал в объятьях генерала. Еще недавно почти никому не известный Бонапарт был теперь нужен всем. С ним искали встреч и на этих встречах без всякой меры заискивали самые влиятельные политики.
– Нашему герою всего двадцать восемь лет, а он уже выиграл двадцать сражений! – восхищались обожатели. – Что же он наделает к шестидесяти? Дойдет до Индии или покорит весь мир?
Женщины, видя маленького и худого юношу с бледным лицом и длинными волосами, падали от возбуждения в обморок. А вскоре генерал Бонапарт выступил с пылкой речью:
– Сограждане! Приложим все наши усилия в сторону моря и уничтожим Англию! После этого вся Европа будет лежать у наших ног!
Когда первые страсти улеглись, Бонапарт, как новый командующий армией вторжения в Англию, объехал порты вдоль Ла-Манша. Результаты поездки были неутешительны. Состояние французского флота не оставляло никаких шансов благополучно добраться даже до недалекого враждебного берега.
Вторя ему, французский посол в Генуе Сотен публично заявил, поглядывая на английского посланника:
– Наша экспедиция направлена против Англии, а потому пусть они заранее готовятся к капитуляции. У Франции осталось теперь лишь два противника: Англия и собственное естество!
Что подразумевал посол под «собственным естеством», так и осталось для всех загадкой.
Некоторое время французы думали высадить десант прямо в Англии и одним махом покончить с ней и со всеми проблемами. Для этого на побережье они расположили армию генерала Луи Шарля Дезе. Начали понемногу собирать в Бресте и флот. Перебросили туда с Корфу эскадру вице-адмирала Брюеса, начали строить и мелкосидящие канонерские лодки. Однако пыл нетерпеливых остудил генерал Бонапарт. Его авторитет после блистательных побед в Италии был непререкаем.
– Мы уже имеем печальный опыт ирландской экспедиции 1796 года, когда кроме потерь и позора не было больше приобретено ничего! Пока мы не завоюем господство на море, о вторжении в Англию лучше и не мечтать! – внушал он народным депутатам. – Мы нанесем удар, но там, где англичане его ожидают меньше всего! Угрозу же вторжения непосредственно в Англию будем использовать лишь как дезинформацию!
– Куда же мы ударим? – вопросили решительного генерала депутаты.
– А ударим мы по британским колониям!
Бонапарт мечтал о славе Александра Македонского. Директория, в свою очередь, уже начала опасаться этого не в меру энергичного и тщеславного генерала, считала за лучшее слышать о его победах в далеких пустынях, чем видеть в Париже. Кроме этого далекий поход флота и армии непременно оттянул бы за собой часть британского флота и, тем самым, облегчил подготовку к вторжению на Британские острова через пролив.
