– И чем они в кадрах-то думают? У меня из опытных остаётся только третий штурман, и тот вот-вот спишется! Старпом – ярый ледокольщик, второй – совсем без опыта, вот ещё и четвёртого прислали только после бурсы! – в сердцах сетует он.
– Так вы берёте меня или опытного штурмана будете ждать? – уточняю я.
– А куда мне прикажете деваться? Чистку танков мы сегодня закончим, завтра – отход на Восточный, и становимся опять на линию. Ладно, принимайте дела, представляйтесь старпому и принимайте у него через два часа вахту! – резюмирует капитан.
Берёзкин выдыхает с облегчением. Мастер подписывает документы, и мы спускаемся в уже ставшую моей каюту с надписью «4-ый ПКМ» на двери.
Он откупоривает бутылку ароматного коньяку «АРА очень РАТ», разливает его по кружкам, и мы залпом выпиваем.
– Вообще-то не советую увлекаться этим делом, а то Чуй махом сольёт тебя! – предупреждает он меня назидательно.
– Какой ещё Чуй? – не понимаю я.
– Капитан наш – Чуйко, мы его Чуем меж собой называем. Сам не бухает и другим не даёт. Если учует запах спиртного сразу акт составит! На вот, зажуй! – И он протягивает мне пластик мятной жвачки Wrigley’s. – Да ты не дрейфь! Он домой сейчас свалит.
У тебя через два часа вахта суточная. У трапа матрос, чиф на борту – он свой мужик, из ледокольщиков! Пароход в балласте, на судне, кроме вахты, никого из посторонних. Подремлешь чуток перед отходом, ну а завтра оформишь отход и под погрузку в Восточный.
– Ладно, разберёмся! – соглашаюсь я с Берёзкиным.
– Ну тогда пошли к чифу! – подытоживает он.
И мы вновь поднимаемся на верхнюю палубу.
Дверь в каюту старпома настежь раскрыта.
Хозяин каюты что-то усердно строчит на пишущей машинке с сигаретой в зубах. Массивный, внушительного вида письменный стол, завален ворохом бумаг.
На вскидку чиф намного старше капитана. Сразу видно: опытный моряк, прошедший «Крым, рым и медные трубы».
– Вот, Владимир Яковлевич! Прошу любить и жаловать – новый четвёртый помощник капитана! – сообщает прямо с порога Берёзкин.
Старпом поднимает на нас свои небесно-голубые очи, вытаскивает сигарету изо рта и аккуратно тушит её в хрустальной пепельнице. Затем неспешно встаёт из-за стола, выходит к нам навстречу и протягивает мне свою большую тёплую ладонь.
– Приятно познакомиться! Сташков Владимир Яковлевич, будем работать вместе!
Мы пожимаем друг другу руки. Берёзкин отдаёт ему обходной лист и лаконично прощается с нами.
– Ну, бывайте! Ни пуха вам и семь футов под килем! – бросает он нам на прощание и летящей походкой устремляется навстречу заслуженному отпуску.
– Ну что ж, Игорь Владимирович, пора заступать на свою первую штурманскую вахту. Пойдёмте на мостик, я вас подробно проинструктирую.
Мы с чифом поднимается на мостик, где он проводит мне полный инструктаж по несению стояночной вахты, показывает, где включаются стояночные огни, выдаёт walkie-talkie для оперативной связи с ним и вахтенным матросом.
Я натягиваю на левый рукав повязку РЦЫ и спускаюсь к трапу, где несёт вахту матрос Володя Маточкин.
Капитан вскоре покидает борт судна, и я остаюсь с вахтенным матросом наедине.
Над Светлой опускаются вечерние сумерки, окутывая нежно-розовым светом, уходящего за бурые сопки солнца, мощные стальные торсы дремлющих ледоколов.
Сбросивший с себя бремя груза контейнеровоз мерно покачивается на волнах, ласково прижавшись свежевыкрашенным бортом к резиновым кранцам стального понтона, а мы с вахтенным, пребывая в благостном состоянии, ведём неспешную беседу о том о сём, а проще говоря, сплетничаем.
