– Послушайте, милостивый Александр Васильевич, почему вы разговариваете с Виктором так, будто он посланец самих небес и способен решать, кому жить, а кому нет? – изумленно спросил Кутузов. – Или все слухи о нем и вправду имеют какое-нибудь правдивое объяснение?
Суворов не успел ответить, потому что дверь в гостиную распахнулась и в комнату гурьбой вошли Кушников и другие адъютанты. Их было человек пять и одним из самых последних вошел Бабаха, удовлетворенно вытирая усы.
Я знал, что он так делал обычно после того, как ему удалось сытно потрапезничать. Конечно, вот почему он задержался, наверняка сидел в трактире с самого обеда и обжирался.
В гостиной сразу стало шумно и весело. Суворов забыл про свои вопросы и только многозначительно моргнул мне, когда я повторил, что вынужден покинуть их и отправиться по неотложным делам. Кутузов пожелал еще некоторое время провести со своим бывшим начальником. Я поманил Бабаху следом за собой и мы вместе вышли из особняка Хвостова.
Времени катастрофически не хватало и я приказал вывести Смирного и Булочку, наших неизменных буцефалов еще с похода на Индию. Мы забрались в седла и поскакали по улицам Петербурга. Хоть и вечерело, но все еще было светло. Весна уже постепенно превращалась в лето и погода стояла на удивление теплая.
– Слушай, вашблагородь, чего мы едем непонятно куда на ночь глядя? – почти сразу заныл Бабаха. – Я так наелся, что у меня сейчас брюхо трясет от езды на лошади. Мне плохо, вашблагородь.
– Ах ты прожорливый дармоед, – сказал я вполголоса, размышляя над тем, успею ли я к ужину у Ольгиного папеньки. – Ладно, оставайся дома и отдыхай, все равно ты сейчас за мной не угонишься.
Я ударил Смирного пятками и поскакал быстрее, а Бабаха и впрямь начал отставать.
– А ты точно не попадешь в какую-нибудь темную историю? – недоверчиво прокричал он мне в спину. – Подожди, я тебя не догоню!
– Я сказал, оставайся дома! – крикнул я снова и добавил: – Только не попадайся на глаза князю, не то он сдерет с нас обоих шкуру.
Бабаха послушался меня и вскоре действительно отстал, а я поехал дальше еще быстрее, не обращая внимания на злобное ржание Смирного. Коню тоже не нравилась быстрая езда, он предпочел бы пройтись шагом, но я опаздывал к любимой девушке и представлял, как она ждет меня и заставлял Смирного ехать все быстрее и быстрее.
Только чуть не столкнувшись на одном из перекрестков с каретой, я сбавил темп, но все равно ненадолго. В голове крутились образы обожаемой Ольги и я уже предвкушал, как буду сидеть напротив нее во время ужина и обмениваться с ней лукавыми взглядами и поддакивать ее простодушному отцу.
А там кто знает, может быть и удастся коснуться ее ножки под столом и увидеть, как мило краснеют ее щечки. В общем, я много ждал от этого ужина.
Но действительность разбила все мои радужные надежды. Когда я вошел в огромную гостиную, откуда доносились голоса гостей, лилися негромкий серебристый смех и позвякивали приборы, оказалось, что на ужин пригласили не только меня.
Ладно бы, что на пиршество явились ровесники графа Симонова, пятидесятилетние напомаженные аристократы, дамы в платьях с корсетами и мужчины в нарядных костюмах, в этом не было ничего страшного, в конце концов, они мне нисколько не мешали. Но, помимо этих пожилых людей, за столом, вокруг Ольги, сидели и ее ровесники. Причем других девушек, кроме моей возлюбленной, не было, а вот парней целых трое, причем все, сразу видно, графы или княжеские сынки, разодетые в пух и прах, сверкающие бриллиантами и золотом, аж глазам больно смотреть. Когда мне представили, они пренебрежительно посмотрели в мою сторону, не потрудившись даже и кивнуть.
