Отчаявшись ждать, пока Кутузов освободится, я ушел спать, потому что чувствовал себя измотанным и валился с ног от усталости.
Утром зарядил дождик и лагерь союзной армии мигом превратился в жидкое болото. Земля под тысячами ног стала грязным месивом, колеса пушек и копыта лошадей увязли во влажной почве. Я выглянул нос из палатки, ужаснулся и поклялся, что сегодня точно не поеду ни в какие дали.
Однако во время завтрака мне не повезло попасться на глаза императору. Он проезжал мимо и сразу заметил Бабаху, стоявшего с огромным окороком в руке. Рядом с ним царь заметил меня, а так как находился в крайнем раздражении по причине плохой погоды, то сразу сказал мне:
– Я полагал, что вы уехали еще вчера, виконт. Вы понимаете, что каждая минута промедления может привести к катастрофе?
– Я ожидал, пока отдохнут кони, ваше императорское величество, – твердо ответил я, поглядев ему в глаза. – Я выеду сразу после завтрака.
– Казаки как раз проведут вас через разъезды французов, – кивнул император. – Вместе с ними как раз и осмотрите окрестности, чтобы потом показать его светлости самые лучшие места. Выезжайте поскорее.
Я еще раз заверил его, что скоро выеду и царь, наконец, отстал от меня. Продолжая держать прямую осанку даже под проливным дождем, он поехал дальше по лагерю. Чего он так прицепился, кто это так настроил его против Суворова? Я еще раз поклялся не уезжать, пока не узнаю всю правду.
Правда, выехать с казаками все равно пришлось, потому что почти тотчас же ко мне явился длинноусый есаул и сообщил, что они уже отправляются с отрядом в разведку.
Мысленно ругая чересчур исполнительного командира казаков, мне пришлось оставить Бабаху с конями и самому выехать вместе с казаками. Погода стояла самая мерзкая для того, чтобы разведать окрестности. Я испачкался в грязи еще на выезде из лагеря.
Казаки, казалось, совсем не замечали дождя и спокойно ехали по редколесью. Их было пять десятков и вскоре мы растянулись длинной цепочкой среди деревьев. В лесу, хоть и недостаточно густая, крона деревьев все равно защищала нас от дождя и ветра и я чуточку приободрился.
Ладно, мне и в самом деле нечего долго околачивался в этом лагере, превращенном в балаган. Расспрошу Кутузова и еще парочку знакомых военных об обстановке, незаметно понаблюдаю за царем и разобравшись, что к чему, поеду обратно к Суворову.
Мы отъехали от лагеря достаточно далеко. Был уже полдень, мой конь устал, несколько часов вспахивая грязную жижу копытами. За это время мы проехали несколько деревень, жители которых прятались при виде грозных казаков. Пару раз вдали, за пеленой дождя, показались группки всадников, но они всякий раз скрывались из виду, убегая в лес.
А затем мы наткнулись на французских военных.
Произошло это неожиданно. Лес закончился, впереди появились равнины с кустарниками и холмы с островками деревьев на вершинах и у подножий. Мы поехали напрямую через эти препятствия, а затем из-за холмов показались французские всадники.
Судя по яркости одежд и обилию красок, это были высокие чины, отправившиеся собственными глазами изучить местность. Их сопровождала по меньшей мере, сотня тяжелой кавалерии, все в кирасах и шлемах.
При виде этой процессии мне захотелось вернуться назад, тем более, что из-за дождя мои ружья и пистолеты намокли и были малопригодны для стрельбы. Однако у есаула, наоборот, загорелись глаза. Он, оказывается, давно мечтал потрепать французского генерала, неосторожно выехавшего на передовую.
