Андрея потрясли насчет того, чем он занимался в ночь с 12-го на 13-е июля и почему три «вертушки» сорок первой эскадрильи и два транспортно-боевых борта погранцов были задействованы под его операцию. Но, все было согласовано с командованием Московского отряда и группа Макарова находилась в засаде у нижнего брода Кхирманжо, напротив крепости Пари-хам, которую наркоторговцы используют как перевалочную базу. Второй взвод прикрывал переправу в Ишкашиме. Это то место, через которое дивизия входила в Афганистан. Переправиться через Пяндж афганскому каравану не удалось. Попытки перехода предпринимались на обоих направлениях.
– Мы находились севернее Ёла, и прикрыть 12-ю заставу не могли. «Духи» переправились ниже по течению, где-то между Алюром и Ялуром.
– Как им удалось протащить тяжелое вооружение?
– Вообще-то там тропа есть, и почему она оказалась неприкрытой, это не у меня надо спрашивать. Я получил сообщение о том, что застава ведет бой в 11.35. Вот отметка о приеме сообщения. В 12.02 вступил в огневой контакт с противником на участке между Ёлом и Саригором. Выполнили шесть заходов и обеспечили прорыв бойцов 12-й заставы в сторону Ёла. Затем в 12.14 засекли работу станции младшего сержанта Панова, который вел бой в стороне от заставы, южнее, в районе старой выработки. НУРов уже не было, поддержали пушечно-пулеметным огнем и высадили группу Макарова, которая и обеспечила эвакуацию наряда. Все что смогли к шапочному разбору.
– Вы находились ближе всех из 201-й дивизии к месту нападения, всего в 27 километрах по прямой, и обладали солидной авиационной поддержкой. Почему помощь была оказана только через 8 часов после нападения? – пошел в атаку генерал-полковник Шляхтин.
– Вертолетная засада находилась в урочище Кхирманжо, товарищ генерал-полковник. Вперед было выдвинуто три группы наблюдателей, которые наблюдали за бродом и противоположной стороной, остальные люди находились на площадке приземления. Использовался 7-й канал связи на УКВ. Пограничники использовали 12-й. По 7-му каналу мы получили сообщение о нападении из Куляба, а не из Ёла. В Московском знали о проводимой операции, но оперативный дежурный отряда нам сигнал тревоги не передал.
– Получается так, что вы, как командир роты разведки, не знали о происходящем бое в урочище Соригор?
– До 11.35-ти – не знал. «Крокодилов» отправил сразу, сами подобрали группы наблюдения и пошли в район боя.
– Понятно, свободны! – было сказано ему после проверки записей в журналах. «Пронесло» – подумал Старинов, и развернулся для выхода из кабинета командира 149-го полка.
– Капитан, подождите меня в коридоре. – сказал полковник Амангулов.
– Есть!
Он вышел в коридор лишь спустя двадцать минут. Его плоское лицо с узкими черными глазами было непроницаемым.
– Мне доложили, что вы подали рапорт об увольнении. В чем дело?
– Да, подал. Новый комдив рапорт подписал. – и в двух словах описал сцену в штабе батальона.
– Ваша рота вчера получила денежное довольствие, капитан. – НачПО замолчал, пытаясь рассмотреть произведенный эффект. Старинов молчал. Полковник из полевой сумки достал ведомость, положил ее на подоконник.
– Расписывайтесь! Вы, капитан, как будто не понимаете условия, в которых проходит наша служба. Все старые структуры развалились, а новые еще только отлаживают свое взаимодействие. Поэтому и возникают накладки.
Андрей сжал зубы, чтобы не проронить ни одного слова. Судя по скорости реакции командования, деньги пришли, и пришли вовремя. В ведомости стояли
