***
Уже через час они сидели в трактире для кучеров и извозчиков, и пили водку. Кульковский распустил язык и рассказал итальянцу о своих горестях.
– От батюшки с матушкой окромя долгов ничего не осталось. И подался я в Москву и там поступил офицером в полк. Службы была – врагу не пожелать. Как раз государь Петр II правил. И денег на армию да на жалование ему не хватало. Хорошо тем было офицерам, кто из имений деньги получал. А таким как я хоть ложись и помирай.
– Но ты дворянин.
– И что с того? – усмехнулся Кульковский. – Денег то от того больше не стало в кармане моем.
– И ты пошел к герцогу Бирону?
– Это уже после того как Анна императрицей стала. А при Петре II я ходил к тогдашнему обер-камергеру князю Ивану Долгорукому. Хотел на нуждишки свои пожаловаться да помощи просить.
– И что? – спросил Пьетро.
– Велел меня Ванька Долгорукий палками холопам своим гнать со двора. Вот те и русский. А еще говорят, что немцы надоели. Как я тогда бедствовал, Пьетро. Зимой мерз аки пес. На сапогах подметки совсем отвалились, а на новые денег не было. Мундиришко латаный перелатаный. А как Анна на трон взошла, отправился я к графу Бирену. Сил терпеть более не имел. И граф, наш Бирон, тогда графом был, дал мне службу при дворе. Стал я шутом придворной кувыр коллегии. И зажил по настоящему, Пьетро. Как барин зажил. На Москве у меня дом. Там мои сестрицы нынче живут. В Петербурге – дом. И карета своя и лошади. Правда, денег на черный день я не скопил.
– Еще скопишь. Я вон за вечер такую сумму заработал….
– Не болтай, Пьетро! – оборвал Миру Кульковский. – Скоро нашей кувыр коллегии конец. Как не станет веселой императрицы Анны – и все! Разгонят нас всех. И куда мне тогда? Снова в армию?
– Но Либман тебе заплатит.
– На то и надеюсь. А то ты при деньгах уедешь, Буженинова с Квасником также. Одна свадьба в ледяном доме обеспечила их и их детей и их внуков, коли народятся таковые. Балакирев Ванька такоже богат стал. Жену свою он уже отправил из Петербурга.
– Куда отправил? – не понял Мира.
– Пока на Москву, а там она мужа своего станет дожидаться. А затем они отправятся в его имение под Казанью. Знаешь, что у Ваньки словно у князя есть имение. И неплохое. Душ крепостных более тысячи он заимел. А я про будущее не подумал. А как большой барин жить привык. Хорошо жилось шуту при веселом дворе Анны Ивановны. Эх! – Кульковский снова выпил водки.
– А сегодня мы хорошо поработали на Бирона. Миних был напуган. Хоть и держался хорошо, а он испугался. Могу поспорить на тысячу рублей, что он пойдет прямо к Бирону, когда попадет во дворец. Так что денег тебе Либман даст! А 30 тысяч это сумма изрядная. С такой можно прожить в России три жизни.
– Тридцать тысяч это деньги, но не богатство. Хотя я еще могу кое-что заработать. Выпьем?
– Выпьем!
И они снова выпили.
Глава 2
Смерть императрицы.
Год 1740, октябрь, 8-го дня. Санкт-Петербург.
В покоях императрицы.
Эрнест Иоганн Бирон оделся в новый красного бархата камзол, богато расшитый золотом. Он украсил себя орденами и летами Андрея Первозванного, Черного орла, Святой Анны. Пышный черный парик спускался на плечи герцога.
За ним шел в сером кафтане и седом парике Лейба Либман, опираясь на легкую трость.
– Челобитная вельмож уже у императрицы, – прошептал Либман Бирону.
– Моя жена не отходила от Анны этой ночью и предала мне, что она уже подписала указ о моем регентстве, – признался герцог.
