Увидев Шута, Мика сокрушенно покачала головой и демонстративно подлила в одну из тарелок еще целый черпачок своей похлебки. Шут даже на миг не усомнился – это именно его тарелка.
Впрочем, он не стал возмущаться: запах от миски исходил такой, что хотелось опустошить ее немедленно. Удивительно, но аппетит к нему, наконец, вернулся, поэтому Шут улыбнулся кухарке и скользнул за стол, усевшись напротив Ваэльи. Та уже расправила на коленях широкую салфетку и всем своим видом демонстрировала, что ждет только своего ученика.
Точно такая же салфетка лежала рядом с его тарелкой, но Шут на нее внимания не обратил, за что и поплатился немедленно.
– Пат! Ты под деревом вырос? Столько лет при дворе, а хорошим манерам так и не выучился! – наставница смотрела на него сердито, но в глубине ее глаз плескались смешинки. – Я понимаю, что жизнь в лесу пришлась тебе по душе, вот только в моем доме изволь вести себя, как подобает человеку твоего положения.
Она кивнула на салфетку.
– Возьми, пока не уделался. Знаю я вас, мальчишек… даже нарядную одежду ничего не стоит обляпать жирным соусом. А матушка Кера должна потом отстирывать!
Шут старательно изобразил покаяние, нацепив на лицо примерно такое же выражение, какое было у внучка мадам Сирень, когда тот разбил кружку. А потом почел за лучшее послушно повязать салфетку на шею. Новая рубашка действительно стоила того, чтобы ее поберечь.
– Я исправлюсь, – сказал он голосом примерного маленького баронета и отправил в рот полную ложку супа. На несколько минут, пока не опустела тарелка, Шут забыл обо всем. Только вычерпав похлебку до дна, вспомнил про Ваэлью и решил, что теперь можно и беседы беседовать. Оторвав взгляд от миски, он увидел на лице наставницы ту самую женскую улыбку, которая означала нечто вроде: «Ну вот, я все-таки добилась своего!». К чему эта улыбка относилась, Шут не понял, а спрашивать не рискнул. Просто улыбнулся в ответ и задал совсем другой вопрос:
– Матушка, а что там путешествие, которое затеяла Элея? Она говорила, будто из-за меня… Но теперь ведь нет нужды плыть так далеко, верно? Да еще и в эти шторма. Скверное время для морских походов.
Шут был искренне уверен, что королева считает точно так же. Не говоря уже о ее отце.
– Да, Патрик, – Ваэлья кивнула, – нужды нет. Но отменять дела теперь поздно. Как ты понимаешь, существует официальная причина путешествия на материк. И официально принятые Советом решения касательно этого вопроса. На скаку с коня не сходят. Плавание состоится… Просто его начало было отложено из-за недомогания нашей дорогой наследницы. Она ведь умудрилась всех убедить, что ее присутствие среди послов совершенно необходимо.
– О… – растерянно произнес Шут. – Значит, скоро она покинет Острова?
Радость истаяла мгновенно, как дым от свечи, которую внезапно задул ветер.
– Боюсь, что так, – ведунья смерила его обеспокоенным взглядом, почуяв неладное. Да и было бы чего там чуять… Шут даже не пытался справиться с выражением отчаяния на лице.
– Ведь это надолго… – Он развязал салфетку, положил ее на стол перед собой, пытаясь вникнуть в суть замысловатого узора из темно-синих завитков. Пытаясь не думать о том, что очень скоро боги лишат его единственной радости в этой клятой жизни.
– Патрик… Ну ты чего опять? – Ваэлья встала из-за стола и, обогнув его, подошла к Шуту. Встала за стулом и тихонько опустила его голову себе на грудь, прижала прохладные пальцы к вискам. – Тонкий совсем стал. Хрупкая ты душа…
