Недовольных было много. Пересудов со сплетнями тоже хватило бы на целый год спокойной жизни. И, уж конечно, больше всего говорили о последнем совете…
Мало того, что король обнародовал несколько совсем невеселых для дворянства постановлений о налогах, так еще и обрадовал появлением нового лица в рядах знати.
Их Величество объявили-таки о присвоении господину Патрику благородного титула.
Нельзя сказать, будто Шуту эта церемония доставило много радости – он представлял ее иначе… Наивно полагал, дурень, что будет такой ясный солнечный день, много громких слов, нарядные девицы с радостными лицами и сам он – торжественный, в богатом костюме… Но с утра небо затянули тучи, а тронный зал никто и не подумал украсить цветами и лентами. Куда там… совет обещал быть скандальным и тягостным. Шут вообще не понимал, зачем Руальду понадобилось совмещать наградную церемонию и разбирательства с недовольными. Он сразу сказал королю, что это дурная затея и ничего хорошего из нее не выйдет. Но тот лишь покачал головой: мол, мне виднее.
Как знать, может быть, он и впрямь лучше понимал, когда награждать, а когда обождать.
В итоге все вышло как-то очень уж незаметно.
Руальд даже не поменял интонации, оглашая приказ о присвоении господину Патрику титула графа, хотя минуту назад столь же спокойным бесцветным тоном подводил итоги большой казначейской ревизии. Когда Его Величество дал знак, лакей в парадной ливрее возложил на голову Шута тонкий серебряный обруч королевского вассала и вручил плотный свиток с печатью Крылатого трона. Шут даже не развернул бумагу. Так же буднично он принес клятву верности, пообещав «хранить и защищать короля и его интересы, покуда жив и способен к действию». Руальд благосклонно кивнул, и на этом церемония была окончена. Шут вернулся на свое место среди других господ полноценным дворянином, но совершенно не почувствовал, будто что-либо в его жизни изменилось.
Впрочем, он очень быстро понял: Руальд был прав. Так оно лучше. И демоны с ней, с этой торжественностью. Сдалась она Шуту, как червивые грибы! Зато косых взглядов – вполовину меньше обычного. От пересудов, конечно, никуда не деться, но Шут сразу почувствовал, что на фоне всех дворцовых изменений его неожиданное возвышение оказалось почти незаметным. Ну болтали об этом придворные дамы да прачки, а спустя пару минут уже и забывали, имея куда более существенные заботы: первые думали, как бы не схлопотать от своих якобы обиженных королем мужей, а вторым важнее было не лишиться хлебного места.
Шута эта незаметность только радовала.
Земля ему тоже досталась: небольшой удел на юге. С весьма неплохим годовым доходом.
Да еще – новое имя. Родовое имя, без которого, уж ясное дело, ни один дворянин пока не обошелся. Руальд не стал долго ломать голову над выдумкой поэтичных благозвучий. У него только один был вариант…
Граф Ветер.
А вот Элея оказалась совсем не равнодушна к тому, что говорят и думают другие люди о новом положении ее избранника. Она с интересом расспрашивала Шута обо всем, слушала внимательно, ловя глазами каждое движение его бровей, усмешку или вздох. Ее волновала любая мелочь, все дела, которыми он занимался в течение долгого дня без нее…
Элея скучала в этом большом загородном доме (который, к слову, также перешел во владение графа Ветра). Кроме пары новых слуг, с ней осталась только Молчунья. Немая девушка была искренне рада во всем помогать принцессе, которую считала своей спасительницей, но много ли с ней, безъязыкой, наговоришь?
