Бли-и-ин. Я явно делаю что-то не так.
Умопомрачительные запахи не дают мне мучиться от этой загадки и я сажусь за стол. Немного шиплю, потому что швы натягиваются.
— Несколько дней будет болеть, — говорит Швед, понимая причину моей скривившейся моськи.
Мне он налил полную чашку горячего чая. Себе – чёрный кофе.
От обилия еды на завтрак сглатываю и не знаю, за что схватится в первую очередь.
Швед вкладывает мне в руку бутерброд с маслом и сыром и повелительно произносит:
— Ешь, Яна.
⅏
— ЯНА —
Новая одежда мне понравилась. Чёрные джинсы, бежевый свитер и ботинки на низком каблуке сидели на мне идеально.
Чёрт возьми! На мне никогда одежда так круто не сидела, как сейчас!
А бельё?
Простое, но комфортное, его даже не чувствуешь на теле и никаких швов, что удивительно. Ещё Швед позаботился и о верхней одежде – цвета горчицы кожаная куртка, пожарного цвета шарф, шапка и чёрные перчатки.
Никогда я не выглядела вот так роскошно, как сейчас. И я не могла оторвать взгляда от своего отражения в зеркале. Там отражалась какая-то другая девушка. Уставшая, худая, но всё равно словно из другой жизни – сытой и благополучной. Да и во взгляде появилась жизнь, заблестели глаза лучиками надежды. Уж точно не Янка Майская из детдома смотрела на меня из зеркала.
— Идём, Яна, — понятливо улыбаясь, позвал меня Швед.
Кивнула и, улыбнувшись смущённо, отправилась за ним.
Свой рюкзак взяла с собой. У меня там документы и дорогие сердцу мелочи были. И плевать, что он не сочетается с новым образом.
На это мужчина ничего не сказал. И хорошо.
Мы сели в машину и выехали с парковки.
Богатые районы города днём выглядели по-другому.
Если ночью – это была тайна, шёпот, обещающий соблазны, далёкая мечта, то сейчас, при свете дня – это был просто роскошный город, по улицам которого прогуливались влюблённые парочки; смеясь, бежали подростки; что-то бурно обсуждая, из кофейни выходили подруги. Все выглядели довольными и счастливыми. У всех были семьи. Была и работа, учёба, молодые люди, любимое хобби, развлечения, подруги, друзья, мечты и планы на будущее. У них была настоящая жизнь, о которой я всегда мечтала.
Вздохнула и вдруг, Швед спросил:
— Куда ты хотела пойти учиться? У тебя были уже мысли на счёт будущей профессии?
Покусала нижнюю губу и пробормотала:
— Я хотела пойти в престижный университет, но на какой факультет – не думала. Куда возьмут, в общем… По профессии… Ну-у-у… чтоб зарплата была нормальная…
Опять мои слова прозвучали жалко.
Швед ничего не сказал на эти мои блеяния, а снова поинтересовался:
— Училась ты как? Какие предметы тебе давались легче остальных? Что ты любила больше?
Простые вопросы, на которые обычная девчонка с удовольствием бы ответила, начав подробно рассказывать о своих любимых уроках и достижениях.
Я покраснела как помидор и, вздохнув, призналась:
— Я очень плохо училась. Мне поставили в аттестате по всем предметам одни тройки чисто из гуманности и нежелания оставлять меня на второй год.
Швед усмехнулся и, покосившись на меня, произнёс:
— Значит, ты – чистый лист.
Пожала плечами.
Мне кажется, я не чистый лист, а испачканный, измятый и рваный клочок бумаги.
— А чем ты занималась тогда? — снова поинтересовался мужчина.
Заёрзала на сиденье от неудобного вопроса. Признаваться было откровенно стыдно, что мы с ребятами сбегали с уроков и курили в парках, пили дешёвое пиво и просто занимались всякой фигнёй, как например, посещение заброшенок, с крыш, которых улетало немало таких же идиоток, как я.
