– Вы так полагаете оттого, что по—прежнему относитесь ко времени как к измерению. На самом деле все сложные системы взаимосвязаны.
– Ну, так объясните. Что вы, в конце концов, теряете?
– Как же вам объяснить, если вы не владеете нашим понятийным аппаратом. Эту теорию, если переложить её на вашу математику, мог бы, наверное, понять Эйнштейн, Тесла и дюжина людей им подобных. Не больше. В той же степени, в какой люди понимали их собственные теории.
– Воспользуйтесь аналогией.
Гость усмехнулся.
– Аналогии весьма зыбкий путь познания. Они приводят к ложным интерпретациям.
Его интонации показались мне чересчур менторскими.
– Зато аналогии упрощают понимание, – возразил я.
– Слишком упрощают. Метафора хороша в литературе, художественный текст она украшает, а когда украшают аналогиями науку, эта последняя превращается в эссеистику, а то и в профанацию. Лучше я воспользуюсь примером. Поймёте или нет суть важно. В конце концов, вам это и не нужно.
Гибель динозавров, которую вы считаете грандиозной катастрофой, была всего лишь собственной проблемой эволюции, как и кислородная катастрофа сине—зелёных бактерий, и эволюция проблему решила в присущей ей жестокой манере. А вот события на первый взгляд куда меньшие по масштабам способны потрясти всю систему в целом, ибо выходят за рамки одной составляющей. Вы, может быть, слышали о парадоксе, когда по так называемому Берингову Мосту в Америку из Азии перебрались люди, крупные млекопитающие, птицы, растения, пресноводные рыбы, кто угодно, но только не насекомые?
– Никогда не слышал.
– Поверьте на слово. Так вот, переселение насекомых и являлось неким слабым звеном системы. Оно приводило к слишком большому возмущению. Не только экосистемы, но вообще системы времени—пространства. А она стремится к равновесию, и достигает его самыми разнообразными средствами. В упомянутом случае вмешательства не потребовалось, природа создала своеобразный фильтр и азиатские насекомые плейстоцена не переселились в Америку.
– И чем они могли грозить, эти ваши полчища насекомых?
Я улыбнулся, вспомнив как давил «бабочек Бредбери».
– Вычислить подобное трудно, так как цепь взаимосвязанных событий длинна. Чем угодно могли грозить, например, вспышкой сверхновой.
– Астрология какая—то, – фыркнул я.
– Астрология – одна из ранних интуитивных догадок. Правда, её сильно исказили последователи. Ведь люди влияют на звёзды ничуть не меньше, чем звёзды на людей.
– Хм.
Мы помолчали.
– Кстати об истории, – сказал он. – Хочу дать один совет… скажем так, от себя. Не пытайтесь изменить её ход. Я знаю, у мальчишек—идеалистов вроде вас руки чешутся. Дай им что—нибудь перекроить в прошлом. Выйти с «Шилкой» против орды, или на атомном авианосце против убогих японских торпедоносцев. Покрошить негодяев в капусту.
– У меня нет авианосца, – заметил я. – Даже «Шилки» нет.
Рука предательски дёрнулась, чтобы проверить пистолет.
– Неважно. Главное не то, что есть на руках, а то, что шевелится в голове. Политический проект – любимая игрушка мужчин. А путешествие во времени позволяет реализовать самые крутые амбиции. Вернее создаёт иллюзию такой возможности.
– Ага. Тоже колючая проволока? Опасаетесь возникновения какой—нибудь чёрной дыры или просто блюдёте геополитическое равновесие?
– Мой совет касается не ваших желаний, и не ваших возможностей. Мы, конечно, присматриваем за так сказать сильными времени сего и за их окружением. И серьёзное вмешательство, которое угрожает космическим или экологическим катаклизмом, всегда готовы пресечь. Но я посоветовал вам не лезть в исторический процесс, чтобы голову не сложить раньше времени.
