Сибурде мира - страница 19

Тест закончился, но ощущение тревоги, глубокого, всепоглощающего беспокойства, оставалось. Внутреннее напряжение не спадало, словно провода, которые еще минуту назад были подключены к моему телу, продолжали передавать сигналы, пронизывая мою нервную систему.

Харитон кивнул Платону, его лицо оставалось непроницаемым, как и прежде. Платон, натягивая вялую, неестественную улыбку, произнес: «Спасибо, Берислав, все хорошо». Его голос звучал странно, словно он повторял заученный текст.

«Пройдите в ту дверь», – сказал он, указывая на стену, полностью состоящую из зеркал. Сначала я ничего не увидел, кроме бесконечного отражения комнаты. Но, подойдя ближе, я заметил едва заметную стеклянную ручку, встроенную в одно из зеркал. Это была дверь, искусно замаскированная.

Сердце колотилось, когда я открыл её. За дверью находилось небольшое помещение, освещенное тусклым светом. И там, ожидая, сидели Варяг и Ульяна. Они выглядели усталыми, изможденными, но целыми. Их лица были бледными, глаза потухшими. Они ничего не сказали, только кивнули мне, словно подтверждая, что и они прошли через ад. Воздух в этом маленьком помещении был пропитан тишиной и… облегчением. Тест «Граф Поли» был пройден, но настоящее испытание, казалось, только начиналось.

После меня, в порядке очереди, прошли Варлам, Сатурн, Феликс и, наконец, Тамерлан. За ним же вышел и Платон. Воздух в коридоре сгустился, нависла некая напряженность.

"Всё хорошо, парни, но есть одно "но", – произнес Платон, его голос звучал ровно, но с тенью какой-то обречённости. – Для встречи с высшим руководством смогут пройти только двое. Вы должны сами решить, кто."

Все в комнате разом выдохнули. Громогласно, почти с диким рвением, все назвали имя Варяга. Варяг, невозмутимый, как всегда, обвёл нас взглядом. Его взгляд остановился на мне, и на Тамерлане.

"Я предлагаю, чтобы со мной пошел Тамерлан," – заявил Варяг. Его голос был спокоен, но в нём слышалось какое-то отчаяние.

Тамерлан, молча, смотрел в пол. Казалось, что он думает о чём-то своём. А потом, всё так же тихо, сказал: "Пусть лучше идёт Берислав. У него есть вопросы, которые нужно задать."

Это решение, неожиданное и, по-своему, глубокое, висело в воздухе, наэлектризованное. Всем стало ясно: решение было продиктовано чем-то гораздо более важным, чем просто выбор.

"Ну что, парни," – Платон окинул нас оценивающим взглядом, – "вашу группу мы оставим тут, в полном порядке. А нам осталось совсем немного, и мы будем на *Авроре*". Его слова висели в воздухе, пропитанном ожиданием и напряжением.

Мы переглянулись. Группа? Полноценный порядок? Это звучало как приговор, как признание поражения. Но, одновременно, это было и облегчением.

Варяг, как всегда, молчаливый, но решительный, коротко кивнул. Он словно проглотил все сомнения и принял решение. Меня, однако, терзали вопросы. Что нас ждёт на *Авроре*? Что значит "совсем немного"? Это было не просто путешествие. Это было что-то большее, что-то, к чему нас готовили всю нашу жизнь, а возможно, и не только нашу.

Мы последовали за Платоном. Коридор, казавшийся бесконечным, вдруг сузился, а затем расширился, развернулся в неожиданные лабиринты. Свет мерцал и тускнел, меняя цвета, напоминая о постоянно меняющейся картине мира. Мы шли, не отставая друг от друга, словно члены единой команды, единой, непобедимой группы.

"Это, так сказать, черный вход в отдельную сеть, ветвящуюся пути, скажем проще, для определённого круга людей," – проговорил Платон, его голос звучал ровно, но с оттенком необычайной серьёзности. "Мы вышли на ветку, но вместо вагона стояла… что-то вроде машины на железнодорожных колёсах. В неё могло поместиться до восьми человек".