– Тобчи рассказывал, что ты извел всю нашу запальную смесь на подрыв одного замка?
Забубенный кивнул.
– Да там и было то всего два бочонка. Зато, как шарахнуло – любо дорого посмотреть.
Джебек усмехнулся.
– Замок хорошо, но венгров там было мало. А нам надо взять Эстергом, там много солдат и крепкие стены, а смеси больш нет.
– Ну, предупреждать надо, – покосился на Тобчи механик, озадачившись, – кто же знал, что это весь ваш боезапас для минного дела.
Монголы помолчали. Выпили по паре глотков ароматного китайского чая. Легкой тенью возникла служанка, заменила пустые чайники на полные, и исчезла, словно ее никогда не было.
– Эстергом мы взять и так, – высказался, наконец, Тобчи, – разбить конницу короля, уничтожить все силы венгров, и город сдадут. Так было всегда и со всеми. Будет и сейчас. А из того замка мы привезли тебе Субурхан много ценный груз. Трех знатных пленных – папский легат, венгерский жупан и рыцарь тевтонцев. Их захватили храбрые люди воеводы.
Субурхан одобрительно посмотрел на Дрона Давыдовича, который с удовольствием потягивал чаек, в душе сетуя на то, что чашки больно маленькие. Русскому человеку не хватает.
– А еще привезли секретные бумаги, – продолжал Тобчи, – половина из них переписка пленного епископа с папой римским. Он призывает папу прислать быстрее на помощь венграм войска, чтобы остановить нас и уничтожить. Папа уже собирает крестоносцев в итальянских, польских и немецких землях. Он объявить новый крестовый поход против нас и русичей.
Забубенный удивленно покосился на воеводу черниговцев: ну, дает этот «толмач-венецианец», на ходу все письма епископа перевел. Хотя, если они была на латыни, то ничего удивительного, просто прочитал. Вот если бы там шифр какой был, то повозился бы с ним этот «венецианец». И не разгадал бы наверняка. Паписты эти, которых на Руси прозывают папежниками, хитрые очень. Если захотят правду скрыть, то запечатают ее так, что никто с ходу не догадается. Тут криптографы нужны. А лучше специальный шифровальный отдел монгольской разведки.
Словно в ответ на его мысли Тобчи сообщил:
– Остальные бумаги мы прочесть не смогли. Они зашифрованы и принадлежать немецкому рыцарю. Его зовут Клаус фон Штир. Он тевтонец и не хочет ничего говорить о своем поручении, которое ему дал магистр ордена.
Субурхан нахмурился, мгновенно забыв о полетах на воздушном шаре.
– Не хочет говорить?
– Этот Ферштич, пленный епископ разрушенного нами Добрецена, – продолжал излагать хан Тобчи, – сообщил, что тевтонец прибыл в замок венгерского жупана Войчича перед самой осадой по тайному приказанию самого Фридриха, императора священной римской империи. И собирался отбыть дальше вглубь Венгрии. Но цель тевтонца он не знать.
– Ты веришь этому епископу? – недовольно фыркнул Джебек.
– Тевтонцы стоят за императора и часто воюют против папы. Поэтому епископ и не любить тевтонцев.
Монголы опять замолчали. Субурхан обдумывал полученные сведения.
– Вот сволочь, – проговорил вполголоса Забубенный, узнав о предательстве папского легата, – в одном замке осаду держали, а он своих предает.
– Да не своих, – объяснил ему Дрон Давыдович, – этот рыцарь ему такой же друг, как и мы с тобой. Только с виду они одной веры, а на самом деле враги. Папа с императором власть над людьми поделить не могут.
– А почему? – поинтересовался Григорий, – не решили еще, кто круче?
– Навроде того, – усмехнулся в усы политически подкованный Дрон Давыдович, – решить-то, решили. Только каждый про себя решил. Вперед себя выставляет и уступать не хочет.
