Около минуты тянулось молчание, и Антон выдерживал этот взгляд, не в силах вымолвить ни слова. Казалось, время замерло на месте, и малейшее движение или слово могло навсегда разрушить это блаженное состояние, в котором он сейчас пребывал. Никогда еще ему не было так хорошо и так странно. В эти мгновения существовал только он и она, а все остальное осталось где-то в другой реальности, за пределами этого мира.
На какую-то четверть секунды рассудок вернулся к нему, и он, увидев со стороны свое оцепенение, подумал, что его заколдовали. Но колдовство это было настолько приятным, что возвращаться в суровую действительность не хотелось. Он бы отдал всё, чтобы остаться в таком состоянии как можно дольше.
– Я еще раз хотела выразить вам благодарность за ваш поступок. – (Ну вот, опять «Вам», поёжился Ковров) – Вы рисковали своей жизнью ради меня и папеньки, готовы были умереть ради совершенно незнакомых людей. Вы как рыцарь Айвенго, спасающий свою Ровену.
Такой простодушный энтузиазм заставил юношу взглянуть на девушку с такой нежностью, с какой любящий отец смотрит на единственную любимую дочку, которой не может налюбоваться. Этот взгляд не остался незамеченным, поэтому она спросила:
– Почему вы на меня так смотрите?
И тут же улыбнулась. Ее рука спустилась чуть ниже, с волос на плечо. Ковров решился, наконец, дотронуться до неё, и погладил ее шелковистые волосы. Марго не сопротивлялась, а улыбнулась еще раз.
– Знаете, ради того, чтобы еще раз увидеть вас, я готов и не на такое, – заговорил студент.
Антон, правда, хотел сказать совсем другое. Привычка формулировать в голове каждую фразу, прежде чем произнести ее вслух, закрепилась за ним еще в детстве, ибо отец учил: «Прежде чем что-то сказать, хорошенько подумай». Но сейчас папины наставления были ни к месту. Говорить совсем не хотелось.
– И на что же вы готовы? – Кокетливо спросила она.
Пришлось все-таки ответить:
– На все.
Коврову было приятно, что после этих его слов она улыбнулась. И тут же сказала непонятное:
– Значит, и на это тоже.
На что «это», Ковров в первое мгновение не понял. А в следующее растерялся, потому что Марго вдруг с неимоверной силой повалила его на кровать, прижала руки к подушке и, как пишут в романах, прильнула устами к устам. Поцеловала с такой страстью, что в порыве чувств прокусила Антону нижнюю губу. Рана закровоточила.
– Ой, прости меня, я не хотела, – извинилась она, когда увидела, что натворила. И тут же глупо хихикнула, как ребенок, натворивший мелкую пакость.
Но Ковров никакой боли не почувствовал. Сердце заколотилось, рассудок помутнел. Он уже не понимал, что делает и зачем делает. Просто взял девушку, кинул на кровать, сел на нее сверху и поцеловал. Но эта бесцеремонность, похоже, ничуть не смутила Марго. Она ответила на этот поцелуй, обвила его шею обеими руками.
Время для Антона Семеновича Коврова, студента третьего курса Государственного Юридического Университета, остановилось.
Первое, что заметил Антон, когда проснулся, было то, что он лежит в кровати один. А ведь точно помнил, что засыпал с ней в обнимку. Рядом лежала смятая подушка, но самой Марго не было.
Встал, подошел к окну, одернул шторы. Глаза резануло ярким солнечным светом. Должно быть, уже утро, и далеко не раннее. Боже, который час?
Наспех одевшись, спустился вниз. Рана по-прежнему болела, но уже не так, как вчера. Ночной отдых явно пошел организму на пользу. Если, конечно, то, что случилось ночью, можно назвать отдыхом.
