– Так, стараемся, – усмехнулся Виталий, а потом повернулся ко мне и произнес. – Кристь, прости… за слова… вчерашние. Я…
– Понимаю, – тихо прошептала я, а на глазах слезы, скорее, из-за стресса, а не от умиления, так как обычно я не настолько сентиментальна. – Спасибо за помощь, Виталь.
– Всегда пожалуйста, – произнес Суриков, подмигнув левым глазом, и тут же отвернулся в сторону, так как его позвал полицейский, выходящий из квартиры. Участковый кивнул и громко выдал. – Да-да. Сейчас.
Вновь повернулся ко мне и прогрохотал:
– Кристи, я потом позвоню, и ты расскажешь, что и как. Напечатаю и отвезу тебе на подпись. Только адрес скажи.
Я кивнула, косо поглядывая на невозмутимое лицо Кирилла с плотно сжатыми губами. Однозначно, чем-то обеспокоен.
– Может, подвезти вас? – предложил Виталя, прощаясь, пожимая вновь руку Литунова, на что тот заявил:
– Мы на машине. Не беспокоитесь.
Как только Виталька ушел, я посмотрела на Кирилла и благодарно произнесла:
– Спасибо. Я…
– Еще не за что. Вот как мне Леха, знакомый хирург, скажет, что с тобой все нормально, тогда и скажешь «спасибо», – сообщил Кирилл, продолжая внимательно оценивающе смотреть на меня.
«Что не так?! Наверняка, с побитым лицом я представляю ужасную картину. Да что говорить, уже конкретно чувствую, как губы опухают…»
Ухмыльнулась и тут же зашипела, ставя себе галочку не лыбиться и вообще… желательно рот не открывать.
– Тогда пойдем? – предложил мужчина, взяв меня за руку.
Посмотрела с грустью на бывшую квартиру и услышала над головой почти рычание:
– Даже не думай надеяться, что можешь здесь жить и дальше!
Я понимающе кивнула и тут же нахмурилась. В коридоре раздавались шаги, а именно стук каблуков, усиливающиеся с каждой секундой. Через мгновение в квартиру вбежала сожительница Боглашина.
Нараспашку куртка, все также грязная, аж глаза режет от вони и внешнего вида. Джинсовые шорты на черные капроновые колготки в крупную клетку и ляпистая в стразах шелковая кофта, но уже другие сапоги: ботфорты на высоченном каблуке, и теперь она казалась невероятной вышкой. По лицу Пушка можно сказать одно: штукатурка накладывалась быстро и сильно. В общем… женщина, очевидно, вернулась с работы. В руках у нее был белый пакет из супермаркета, из которого просвечивались три бутылки водки, колбаса и чейсы.
«Мм-да-а-а-а… ужин у них планировался знатный… Между прочим, следует отметить, Боглашин нашел себе вторую мамочку… обеспечивающую его от и до. Козлина!»
– Аа-а-а-а… – пробулькала женщина, смотря на нас, а Литунов скривился, и, повернувшись ко мне, грозно уточнил:
– Это вообще кто?
Только хотела ответить, как дама хищно улыбнулась и, выставив грудь вперед, прокуренным голосом прохрипела:
– Олеся, но вам можно и Леля. Я…
«А Пушок куда подевался???»
– Сожительница Боглашина собственной персоной, – рявкнула я, четко осознавая, что меня ужасно бесят ее эти нестандартные заигрывания с Кириллом. Что надо-то? Живет со своим дебилом, пусть и дальше наслаждается жизнью. А на… чужого мужчину пусть не заглядывается.
Кирилл скривился. Видя его реакцию, Олеся хмыкнула и, пройдя в дом, деловито осведомилась:
– Где… мой муж?
«Ого… уже муж, а секунду назад была Лелей и свободна для знакомства…»
Не стала даже отвечать, поплелась в свою комнату, чтобы сделать то, чего изначально не смогла: собрать все документы в чемоданчик. Судя по тяжелым шагам, Кирилл шел за мной, не говоря ни слова.
