– Да-да, я всё понял: ходить постепенно и больше отдыхать.
– Молодец, но помни, что ногу перетруждать нельзя, потому что заросшая трещина – это еще слабенький хрящик. Если ты его нарушишь, то уже не будешь вообще нормально ходить. Хорошо если нога вообще будет сгибаться. Так что отнесись к этому серьезно, ты уже взрослый.
– Вы не переживайте, я всё понял: до машины так допрыгаю, а ходить буду пытаться только дома и понемногу.
– На улицу пока не выходи – очень скользко и опасно, даже не думай. Потерпишь – ничего с тобой не случится. Весной, когда снег уже растает, пойдёшь.
– А если будет тепло, можно хоть у подъезда на лавочке посидеть – подышать свежим воздухом, хоть минут двадцать?
– Это можно. Через месяц нужно будет ещё раз ко мне приехать, чтобы сделать снимок и посмотреть, как срастается кость. Не забудьте, – больше к отцу, чем к сыну, который уже допрыгал до двери кабинета, сказал доктор.
– Хорошо, я его привезу, до свидания.
Максим прыгал по коридорам больницы, а все с удивлением смотрели на него.
– Да не надо папа, я сам допрыгаю, не держи. – Только на высоком крыльце он остановился и сказал, – пап, подержи, пожалуйста, вот так же я и сломал ногу. Зачем рисковать?
Уже сидя в машине, стало неудобно: нога ещё не привыкла без гипса, и ему трудно было сразу к этому привыкнуть. Макс решил не думать об этом, может тогда станет легче…
– Как себя чувствуешь? – Было ясно – папа переживает за него.
– Такое ощущение, что голова уже никогда не перестанет кружиться.
– Тебе что плохо? – Папа остановил машину.
– Пап, поехали. Я уже хочу походить.
– Ты сейчас ляжешь у меня спать, а завтра будешь ходить. Куда ты вечно гонишься, время все равно не обгонишь. Тебе сколько раз уже говорил – всему своё время. Делать надо всё вовремя, не торопясь.
– Спасибо. Я понял, только сильно не переживай, все будет хорошо. Надо спать. Значит, лягу, что тут поделаешь?
– Вот и славно. Только мать не расстраивай, договорились?
– Ты же знаешь, что она сама расстраивается из-за всего, что я с этим могу поделать? Не знаю.
– Она говорит, что ты её не слушаешь.
– Но как, папа, я же делаю всё, что она скажет. А как можно что-то делать из того что она хочет, даже не слушая?
– Я уже не знаю что думать: она одно говорит, ты – другое. Кому верить?
– Только себе и Отцу, пап. Себе – потому что ты знаешь: что делаешь и как делаешь. Отцу потому, что Он тебе в этом помогает или вообще всё делает за тебя.
– Людям вообще не верить?
– Да как же им верить, если думают одно, говорят – другое; хотят третье, делают противоположное, а потом обвиняют кого-то в том, что у них ничего не получилось! Всех, кроме самих себя. Как можно верить ничему?
– Тоже верно. Откуда ты это знаешь, Макс?
– Это все видят и знают, только признавать не хотят свои ошибки.
– Так у каждого человека есть право на ошибку. Так ведь? Или нет. Как ты сам считаешь?
– Нет никакого права! Кто дал человеку такое право? Только он сам. Вот смотри: как можно делать что-то, зная, что это делать нельзя, что нужно по-другому. Сделать это всё равно, бояться, чтобы это не увидели, а когда тебя уже ткнут носом и скажут: зачем ты так сделал? А ты им ответишь: “У каждого есть право на ошибку!” Разве это правильно, папа?
– Да, сынок. Я полностью с тобой согласен! Ты лучше скажи мне: откуда ты все с такой точностью видишь и понимаешь, даже я не мог знать этого – именно так себе это объяснить: доступно, просто и легко. Ведь это так мудро звучит, что я даже и не знаю: что же мне теперь думать.
