– О! А ты что делаешь дома?
– За карточкой зашёл, мне нужно в больницу идти.
– А почему сразу с собой не взял, чтобы в школу больше не идти?! Это что ещё за дела?! – „Она уже начинает выходить из себя подумал Максим, а если сказать про двойку, то вообще что будет…”
– На каких уроках был?!
– Литературы не было… – произнёс как-то тихо и понял, что мать уже догадалась о его двойке.
– А что было? Что спрашивали? Что получил?! Опять всё вытягивать клещами?!
Он уже успел обуться и попытался выйти, но мать преградила дорогу, а когда попытался протиснуться рядом с ней, то с силой толкнула его и стала хлестать какой-то тряпкой по лицу и куда придётся, лихорадочно крича:
– Что получил?! Сколько можно издеваться надо мною?!
Максим ничего не хотел делать и даже говорить, но время уже поджимало, и он, подставив руку под очередной удар тряпки, вырвал её из руки матери, и бросил в сторону зала, выдавив из себя через невероятное усилие:
– Двойку по химии. Всего одну! Ты довольна? Остальные получу завтра. – Резко встав с трюмо, пока ошарашенная мама ещё ничего не поняв, стояла, оторопев от всего услышанного, выскользнул в узкую щель. При этом так осторожно, чтобы не зацепить её дверью.
«Неужели я так довела его? – Подумала Валентина Николаевна, уже не видя своего сына; и в этот момент ей показалось, что нравится не самой раздражаться, а раздражать и травмировать его. Её потом саму поражало то, что сделала до такой степени, чтобы невозможно было представить, как на неё это повлияет. Какое-то необычное состояние. Сейчас, находившись в состоянии лёгкого шока, она осознавала это, а в нормальном состоянии – нет. Когда Максим вышел, и хлопнувшая дверь отрезвила её, то и не сразу вспомнила: ”Что же произошло?”»
Ноги несли сами, выйдя из подъезда, Макс ничего не видел перед собой – мысли находились далеко от него. В это время ему казалось, что всё это от него не зависит, вроде бы оно – обычное состояние, для него совсем необременительное. Однако, почему оно так действует на его сознание – не мог понять, снова наступая на вновь выпавший снег, игриво похрустывающий, свежий морозный воздух – всё-таки немного действовали на Максима. Режущий глаза солнечный свет заставлял зажмуриваться… Проходя мимо школы, слушал щебетанье воробьёв, и, посмотрев под ноги, увидел, что снега уже по-щиколотку.
Небо уже затянуто тучами, но в просветах солнечный свет дарил тепло, и Макс остановился, пытаясь успокоиться – ничего у него не выходило, а слезы пытались вырваться наружу. Он уже не хотел никуда идти, так и стоять возле школьного бассейна. Взяв в руки снега, почувствовал холод, но холодно не было, он просто знал, что должно быть холодно. Руки стали мокрыми и красными, от них пошёл пар, когда юноша вспомнил своё появление дома, то на него нахлынула новая волна эмоций и впечатлений, мешающая трезво мыслить.
Только и успел увидеть больницу, да вспомнить кабинет врача. Как дошёл до больницы – не помнил. Увидел высокое крыльцо и остановился, любуясь им. Всё оно было усыпано ровным слоем снега и казалось воздушным. Осторожно поднял ногу, и, утопив её в снежном крыльце, убедившись, что стоит твёрдо, стал медленно подниматься по ступенькам поликлиники. Взявшись за ручку двери, внезапно понял, что в больнице с ним что-то должно было, случится: что-то внутри подсказывало ему о подстерегающей опасности.
Однако, отбросив эти мысли, Максим открыл двери и вошёл в больницу, окунувшись в отталкивающую духоту и труднопереносимый лекарственный запах. Проходя по коридору между бесконечных очередей, искал кабинет своего врача. Сильно раздражали разъярённые мамы, которые были готовы разорвать друг друга только из-за того, чтобы их ребёнок вошёл на приём первым. Не замедляя своего уверенного шага, попытался занырнуть в кабинет, протискиваясь сквозь толпу бабушек и мам уже совсем в наглую. Теперь все на него обратили внимание. Грудью, загородив дверь кабинета, одна из самых бойких мам решила блеснуть своей безумной, воспитанной вежливостью:
