Вернее, так бы было, если бы не одно обстоятельство, про которое он чуть не забыл, отвлёкшись на бытовые дела и обустройство этого временного места пребывания.
Сатору посмотрел на коробку, стоящую на журнальном столике. «Как забавно, что, если не считать одежду и легкозаменимых спальных и ванных принадлежностей, все вещи, оставшиеся от тебя, помещаются в одну среднюю картонную коробку», – подумал он. «Или это маленькая коробка?» – сразу прикинув, какого размера осталась коробка вещей Сугуру, и где вообще она может быть. Он вытащил две чашки, блокнот, несколько книг и какие-то ещё мелочи, разложив по комнате, и, налив чая. В первый раз за много лет он не положил в чашку сахар. Глотнув и поморщившись, подошёл к окну.
Солнце садилось над токийским колледжем, обнявшись с горами и низкими облаками, образуя полоску кровавого света. Лучи – точно с картины Ренессанса, предвещали ветра и беды. Годжо положил руку на стекло.
– Точно. Ещё же и ты, – выдохнул он скорее устало, нежели взволнованно.
Ногти заострились, почернев, и вместе с чёрными полосами-узорами на тыльной стороне кисти появился рот, оскаливавшийся в хитрой улыбке.
– Ну здравствуй, пацан, – рассмеялся Сукуна.
Диктор в строгом костюме зачитывал с телесуфлёра официальное сообщение от коалиции обновлённого правительства. Новая структура, созданная для контроля, должна, по мнению парламента, предотвратить впредь повторение ситуации с порталами смертельной миграции или гибели гражданских во время инцидента на станции Сибуя.
На словах о Сибуе скула ведущего чуть дёрнулась в гримасе болезненных воспоминаний, или это была помеха на мониторе? Итадори не знал, но сердце сжалось. Он оглянулся на Мегуми, сидящего на диване и смотрящего новости со спокойным и отрешённым лицом.
– Думаешь, нас должны судить и посадить в тюрьму?
На экране показывали какую-то женщину из выживших в Синдзюку. Она кричала про казни и суды, брызжа слюной на игнорировавшего её военного, прямо на радость операторам и журналистам. Это была активистка из «Гласности».
Весь последний год их гражданское движение сильно досаждало магическим колледжам. Несмотря на старания Окон, Гласные пытались сдеанонить магов и мешались на миссиях. После произошедшего с Тенгеном и остатками его барьеров, скрывать которые стало почти невозможно, а Сибуя и инцидент, устроенный Кенджаку, точно подлив масло в огонь, увеличило число способных видеть проклятую энергию и духов во много раз среди гражданских.
– У тебя с этим проблемы? – Мегуми переключился на соседний новостной канал, даже не взглянув на друга.
– Возможно.
– Сходи к психологу или поговори с Сёко. Четыре года прошло. Устал повторять, ты ни в чём не виноват, – нахмурился молодой маг. – А вот сообщения о комитете и о том, что армия объединяется с какими-то кланами в целях «контроля и открытости» – вот это станет нашей главной проблемой.
– Думаешь?
– Абсолютно уверен. Интересно, какой клан решил попробовать свои амбиции в правительстве?
Словно подслушав его слова, по всему колледжу разнеслась пищащая, скрипящая сирена.
– Опять из Гласных пробрались? – в комнату забежала Маки. И, посмотрев, как Мегуми и Итадори повскакивали со своих мест, хищно улыбнулась. – Видимо, нет.
– Точно нет. Завеса.
– Сколько их?
– Отсюда не понять. Больше троих.
– Ребята, я уведу первокурсников в укрытие, – Сёко заглянула в двери из коридора. – Директор в Киото, Оккоцу-кун и Инумаки-кун на миссии. Из высоких уровней только вы и этот идиот…
