И вот теперь перед Адамом сидел высокий, широкоплечий русский и его миниатюрная, пышногрудая жена.
Аня Авилова была красавицей – но не по стандартным меркам. У нее были большие, глубоко посаженные карие глаза и нежные, не слишком правильные черты лица. При этом было видно, что собственная внешность ее мало заботит. Коротко стриженные темные волосы небрежно падали на лоб, она то и дело отбрасывала их назад, так что в голову приходила мысль о нервном тике.
Обычно пациенты Адама не отличались оптимизмом. Как правило, все они имели за плечами безрадостный опыт консультаций с многочисленными специалистами и бессчетные разочарования. Группа Адама Куперсмита была их последней надеждой, за которой лежало безбрежное море отчаяния.
Но Аня была совсем другой. Внешне ее история походила на истории сотен таких же отчаявшихся женщин, с которыми Адам имел дело изо дня в день, но ничто в ее лице не указывало на пораженческие настроения. Ее несгибаемый, неистребимый оптимизм не мог никого оставить равнодушным.
Муж, наоборот, был мрачен и высокомерен, но Аня всячески старалась смягчить это впечатление, много шутила, и чаще всего – над собой.
Такая неуместная веселость заставила мужа нахмуриться.
– Что за ребячество! – громко прошипел он. – Это же всемирно известный ученый!
– Я, может, и известный ученый, – встрял Адам, – но на смех аллергии у меня нет.
Таким деликатным образом он хотел сказать Авилову, что не следует третировать жену.
– Доктор Куперсмит, у вас очаровательная дочь, – произнесла русская, глядя на фотографию в серебристой рамке.
Похвала прозвучала вполне искренне. Как и тоскливая нотка в голосе – Адам ее сразу распознал.
– Благодарю, – мягко ответил он.
Адам вечно сомневался, стоит ли держать фотографию в кабинете – не будет ли она дополнительным напоминанием его больным о том, чего они лишены в жизни.
– Посмотри! – обратилась Аня к мужу, показывая на снимок Тони и Хедер.
Авилов мельком бросил взгляд на фотографию и снова сердито повернулся к жене.
– По-моему, нам лучше вернуться к делу, – сурово произнес он и обратился к Адаму: – Так что, профессор, какие, по-вашему, у нас шансы?
Испытывая неловкость, Адам пролистал бумаги и осторожно начал:
– Миссис Авилова, из того, что вы мне принесли…
– Вообще-то, – педантично перебил муж, – моя жена тоже доктор. Доктор Авилова.
– Правда? А специализация?
Аня в некотором смущении ответила на ломаном английском:
– Ирония судьбы. В Союзе я училась на гинеколога.
– О! Вот не знал, что у меня есть такая очаровательная коллега. Вы и здесь практикуете?
Она помотала головой.
– Пока нет. Дмитрий больных не консультирует, поэтому ему не пришлось подтверждать свою квалификацию. А от меня потребуется сдать экзамены, предусмотренные для обладателей заграничных дипломов, а английский у меня пока не…
Она жестом закончила фразу.
– Не безупречен? – тактично помог Адам.
Она смущенно посмотрела на мужа и спросила по-русски:
– Что это значит?
Адам поспешил вернуть разговор в деловое русло.
– Доктор Авилова, когда у вас была последняя менструация?
– Как ни грустно, больше шести месяцев назад, – извиняющимся тоном произнесла молодая женщина. И улыбнулась. – Не нужно быть гинекологом, чтобы сказать, что это не очень хороший признак.
– Я бы так сказал: для женщины, желающей завести детей, это не очень хорошо. Но вы и без меня понимаете, что аменорею могут вызывать различные причины, и некоторые вполне поддаются устранению. Я предлагаю вам проконсультироваться с моим коллегой доктором Розенталем. Он проведет кое-какие обследования, которые помогут нам выявить причину дисфункции.
