Вождь сам перевёл эту небывалую речь своему народу. Кажется, замолчали даже птицы.
– Великий О говорить, что твоя пиздеть! – заявил вождь после непродолжительного молчания, обвиняюще ткнув пальцем в сторону графёныша.
Ричарда пробил холодный пот несмотря на жару.
– Но Великий О понимай хорошее шутка! Он не такое злобный и тупая, как твоя боги! Теперь твоя дети расти до сто года и жить долгое жизнь. Но твоя больше не расти! А твоё нога делай крепкое и твёрдая, никто не моги прокуси и ломай его! Да!
Из столба вылетело облако жёлтых огоньков и устремилось к Ричарду. Огоньки пролетели сквозь его тело, вызвав лёгкое чувство щекотки, закрутились вихрем и пропали.
– Твоя получай награда, теперь ходи. Сейчас награждай другая героя.
Озадаченный Ричард с прямой спиной отошёл к краю поляны. Его все ещё била мелкая дрожь. Слишком уж нездешним был взгляд вождя, с которым тот произносил последнюю тираду.
– Теперь награди великая колдуна! Великая колдуна сильно болей, и не моги жрать человечий еда! Великий О дари ему сильный потрох! Теперь великая колдуна жри хоть камень – и его живот-кишка никогда не болей! – перевёл Херля слова вождя, обращённые к племени.
Рой светлячков вылетел из столба и устремился к лежащему Илае. Его тело подняло вверх, он завис в воздухе. Глаза открылись, руки и ноги задёргались. Вдох, выдох – и тело мягко опустилось на циновки, широко распахнутые глаза понемногу обретали мало-мальски осмысленное выражение.
– А… что…
– Великая колдуна! Твоя ходи к могучий падла! Сейчас наша награждай стрёмная злобное одноногая ублюдка, а посля мы праздновай ваш подвига и жри бухлища!
К Илае подошли две рослые обнажённые аборигенки, обрядили в набедренную повязку и, взяв под локти, почти что отнесли к Ричарду.
– Сэр Ричард, а что тут происходит? – шёпотом поинтересовался репортёр.
– Слонопотамов раздают! – так же тихо ответил Ричард.
– Слонопотамов? – недоумевающе уточнил Илая, оглядываясь.
Вождь заговорил снова, а вместе с ним заговорил и Херля.
– Земля беломордый дикаря рождай сильное воина! Стрёмная злобное одноногий ублюдка загнать своя рука в глотка Великий Ы и вырви ему кишка через ротом! Великий Ы захлебнись своё кровь, и его жрай Великий О! Великий Ы сильно своя воображай, думай, что оно самая сильный в наш земля! Но стрёмное ублюдка имей она в сракатан! Но дерьмо Великий Ы сильно горячая, и стрёмное ублюдка обжигай свой рука! Великий О дари стрёмная ублюдки новое рука, который не гори, не болей и всегда работай, даже если само ублюдка сломайся!
Теперь рой светлячков стал гуще. В воздух взлетел бессознательный Рей. Его рука вытянулась в сторону и начала обрастать мясом, кожей, чешуёй…
Светлячки завертелись водоворотом и схлынули. Рей заозирался. Он тоже плохо понимал, где оказался. Взгляд его наткнулся на руку.
От плечевого сустава она была почти нормальной. Ближе к локтю кожа больше походила на шагрень, а дальше – на выделанную седельную заготовку. От запястья ладонь темнела, к кончикам пальцев становясь практически чёрной. Вместо ногтей красовались длинные чёрные когти. Лицо громилы исказила гримаса ярости. Тело засветилось, на лице проступили светящиеся узоры. Линии татуировки прорезали кожу. Татуировка свилась пружиной и рывком покрыла руку, разгораясь всё сильнее. Запахло горелой плотью. По татуировке пошли алые всполохи. Светлячки вырвались из столба и устремились в руку. Алое свечение сменилось зелёным. На светящихся линиях по всему телу словно распустились изумрудные листья. Раны зажили. Свечение угасло, линии пропали.
