Людям в общении очень мешают тела, я думаю. И мне в том числе… Одна собака лает другой. От грубости или возмущения. Орёт нищий. Он хочет показать свою отсутствующую значительность в жизни. Утверждается. Но выражают ли эти звуки сущность собаки и нищего? Превратилась ли от горя и безвыходности душа нищего в кусок говн.? Окаменела ли? Истинна ли грубость собачьего лая?..
Святая Лузия отвечает: «Нет». Она права… Мы общаемся с ней напрямую, душами. Это прекрасно. Точно так же я могу общаться с той собакой и этим нищим. И оно также будет возвышенно, если… Если они будут молчать.
В существе в теле много неприятного. Это отмечают глаза. Поэтому мне часто хочется их выкинуть. В крайнем случае – закрыть. И общаться с живыми существами, как со святой Лузией – напрямую. С душами их.
Души крепко спят. Они вовсе не гов. о даже у самых отпетых негодяев. Но обращаться нужно не к телу с помощью звуков, а к этой спящей душе – духом. И она во сне будет отвечать вам, так же, как мне сейчас – святая Лузия. И это будет прекрасно. И вы поймёте, что видимый мир – наваждение. Что есть мир другой, настоящий, для восприятия которого не нужны ни глаза, ни уши… Жаль, что орущий нищий этого не понимает. Иначе ему захотелось бы замолчать и жить дальше – иначе. Его душа проснулась бы. И он перестал бы орать… И собака не лаяла бы так отчаянно…
Сон Девятый, под страстную пятницу
Россия. У председателя правительства лёгкое помешательство на почве ненависти к высоким мечтаниям человечества. «Его надо меня-а-ать, меня-а-ать», – думаю я. Шарю умом по душам известных общественных деятелей. – И не нахожу ни единого, кто был бы озабочен судьбой малого и среднего предпринимательства до такой степени, что мог бы возглавить правительство. Наугад звоню господину Михалягину… Болтун, конечно, но весёлый человек. Важный – гражданский генерал. Жадный до работы: какой только собаки на себя не повесил – и всё мало, мало. Чую. Звоню. Представляюсь. Не сообщаю, что дух благодати – пошлёт. Говорю, диктатором назначен. Предлагаю возглавить правительство. Тот очумел. Подумает. Надеюсь, клюнет: страстный.
Жадность – страсть. Человек останавливается, только когда подавится. Сдохнет, в смысле. Надеюсь, на краткое время моего правления Михалягина хватит. Смеюсь: «Сколько они меня вытерпят? – Неделю, месяц? – Смеюсь сильнее. «Убьют? – Пошли на х.й. – Делаю зверское лицо, воображаю злобную рожу алкоголика с Калашниковым. Раздвигаю ворот рубашки… Ну, не сильно, а чтобы не порвать. Кричу:
– На! На! Стреляй, сволочь. —
Алкоголик осклабливается. Вдруг обращается в медведя и наваливается на меня. Я чувствую вонь его шерсти. Но не раздавливаюсь, не задыхаюсь, а только думаю:
– К добру или худу, к добру или худу, к добру или худу…
Жена трясёт меня за плечо:
– Тебе плохо?
– А что такое?
– Бормочешь что-то непонятное.
– Да нет. Дядька один русский приснился…
Шестое междусоние. Жезус умирал
Выпив обрядовый кофе, пошёл в храм пообщаться со святой Лузией…
Это уже так называемая явь. Бразилия.
Была страстная пятница… С сомнением отношусь к целесообразности действий Жезуса по принуждению иудеев к собственному распятию. И к иисусианским обычаям вообще. По обыкновению, пришёл к святой Лузии.
В такой день открыто общаться с ней неудобно. Благо уважать мечтания окружающих. Сел так, чтобы никого не смущать… Лузия – молчала!.. Я с удивлением понял, что её в храме нет. Только изображения.
