Так вот, в день, когда Алексей впервые рассказал сам себе всё «Знамение власти» от начала до конца, ничто не предвещало беды. Он брился перед зеркалом, в процессе бормоча себе под нос уже до боли знакомые строки с рифмовкой AAB CCB, а зашедший в гости Базилевс пристально следил за невесть откуда залетевшей в комнату молью и её не одобрял. Всё шло удивительно хорошо: поэма приближалась к концу, Алексей ни разу не сбился, и даже коварная бритва и та, кажется, перестала жаждать его крови…
Потом Базилевс поднял свой вальяжный хвостовой отсек с его кровати и погнался за молью.
Как выяснилось, когда в тебя на приличной скорости врезается шерстяное когтистое ядро, которое немножко не рассчитало траекторию прыжка, удар получается неслабый.
Бритва была так хорошо заточена, что в первую секунду Алексей даже ничего не почувствовал – осознал случившееся только тогда, когда снова поднял глаза на зеркало и узрел своё залитое кровью лицо. Да, вот потом наконец стало больно.
Первым порывом было грязно выругаться, следующим – про́пасть, нет, нельзя, ведь иначе придётся начинать «Знамение» с самого начала! Чёрт знает, как, но он каким-то чудом умудрился до сих пор не сбиться, и, проклятье, не собирался делать этого сейчас, когда до конца осталось всего ничего…
На его счастье, у школы был собственный медик. Правда, седеющая суровая дама по имени госпожа Гилиар была из тех врачей, с которыми стараешься болеть пореже, зато она уже привыкла к странностям волшебников и ничему не удивлялась. Увидев Алексея, появившегося у неё на пороге с прижатым к губам окровавленным носовым платком, она и не подумала охать и ахать. Она упёрла руки в бока и грозно вопросила:
– Ну, и как это получилось? Вы что, дрались на боевых мечах? Кому уши оторвать?
Ответить Алексей не мог – ему ещё нужно было договорить «Знамение», поэтому он просто поднял свободную ладонь, прося женщину повременить с вопросами. Госпожа Гилиар утомлённо вздохнула, но промолчала и, скрестив руки на груди, стала ждать.
– … во веки веков, – выдохнул Алексей и, на какое-то мгновение совершенно счастливый, с наслаждением перевёл дух. – Всё! Госпожа Гилиар, никто не виноват, честное слово, это просто нелепое и анекдотическое стечение обстоятельств…
Жалкие попытки в остроумие были скорее явлением нервным – он никогда не думал, что боится крови, но тут она была своя, и её, чёрт побери, было море, и останавливаться она что-то не собиралась.
Из всего персонала школы волшебником в данный момент был один только Бран. Господин Гедреф, например, посвятил жизнь теоретическим изысканиям в волшебной сфере, поэтому и достиг своих преклонных лет – маги до его возраста попросту не доживали. Госпожа Гилиар тоже обходилась без чар – хотя, возможно, у неё просто было какое-то своё особое волшебство, для которого пациенту нужно было обязательно сообщить, что он бестолочь и виноват сам. В данном случае она, наверное, была права. Как бы то ни было, благодаря её заботам Алексей выжил, ему даже милостиво пообещали, что до свадьбы заживёт, но вот со швами походить придётся. Несколько дней после происшествия жертва кошачьего нападения являла собой крайне неутешительное зрелище, и Алексею стало немного легче только тогда, когда Базилевса настигло неминуемое отмщение в форме увесистого пинка. После этого они не дружили аж дня четыре, но потом помирились.
