Читать онлайн Анатолий Суслов - Симфония чуда

© Суслов А. П., 2020

© Оформление, серия, Издательство «У Никитских ворот», 2020

Когда берёшь в руки такой объёмный поэтический том, как книга Анатолия Суслова «Симфония чуда», испытываешь известный трепет. Без всякого сомнения, тебе предстоит не только наслаждаться чередой запечатлённых мгновений, но и приобщиться к большому, сложно устроенному поэтическому миру. А это всегда захватывающе. Анатолий Суслов всё это трепетное ожидание оправдывает.

Совсем не случайно слово «симфония» в названии этой книги. Для автора музыкальность, синтетичность искусства, где поэзия легко перетекает в музыку и наоборот, имеют решающее значение для реализации своих творческих идей.

В книге двенадцать частей, каждая из которых цельна и смыслово закончена. Каждая часть имеет свои пики и, если уж продолжать музыкальную терминологию, свои крещендо и диминуэндо.

Для первой части «Запев» весьма важным является стихотворение «Одиночество».

Здесь автор без обиняков демонстрирует своё творческое кредо. Во-первых, он сразу даёт понять, что не сторонник модных поветрий без метафорического письма. Метафора была, есть и будет главным поэтическим средством. И Суслов демонстрирует, как не спекулятивно можно ею пользоваться, придавая поэтическому тексту предельный эмоциональный накал. Во-вторых, здесь мы видим образ автора или лирического героя без капли ретуши. Пред нами натура рефлексируюшая, лишённая манерности и салонности, пытающаяся, прежде всего, дойти до сути самого себя, а потом уже всего, что окружает.

Вторая часть – «Первозданная тишина» – это законченный цикл стихов, где читатель вместе с автором весь превращается в слух. Здесь природная музыкальность автора проявляется в полной мере:

В этих строках Суслов играет с ритмом, выявляет через прихотливый паузник звучащую суть слова, подстраивает поэтическую технику под максимально точное изображение той картины, что он хочет передать. Владение тоническим стихом, понимание его органичности – свойство не такое уже частое для современных поэтов. Анатолий Суслов владеет им в полной мере.

В каждой части этой книги есть изюминки, по которым мы лучше осознаём огромный объём и таланта автора, и тем, которые его интересуют.

Отрадно, что он не замыкается только в своих личных переживаниях, хотя они многообразны и чувственно широки. Его волнуют все аспекты духовной жизни человека как такового, он не помещает себя в башню из слоновой кости, он открыт всем ветрам, но не позволяет им себя носить из стороны в сторону, он анализирует их и высказывается по их поводу. Вот начало стихотворения «Монолог Бродскому»:

Мне представляется, что этот диалог, который намечает автор между разными поэтическими мирами, сейчас для русской поэзии необходим, и то, что он нащупал, может стать концептуально необходимым и расставить все точки на поэтическими «i».

Казалось бы, после Тютчева и Фета в части описания в стихах русской природы сказать больше нечего. Но Суслов умудряется и тут дерзнуть, дать своё представление о том, как в современных условиях развития словесности сделать эту тему актуальной. Его пантеизм связан с тем, что он не воспринимает природу как нечто застывшее и в этой статичности совершенное. Ему важно увидеть в природе то, что никто не видел до него, домыслить, домечтать, за счёт фантазии сделать объём человеческого взгляда безграничным.

Конечно, в книге Суслова есть много и другого. Есть посвящения, есть элементы игры, есть философские углубления в те сферы, где уже никто не может высказаться однозначно или выработать итоговое мнение. Его голос полифоничен, он легко принимает подголоски, а его мелодический тематизм таит в себе не один мотив, а множество, готовых звучать как по отдельности, так и в счастливом хоре.

Максим Замшев,

Главный редактор «Литературной газеты», первый заместитель председателя МГО Союза писателей России, член Совета по правам человека при Президенте РФ, Президент «Академии Поэзии»

Запев

Как будто нечего сказать,

Из ничего не всходит чудо.

Из слов прозренье не связать,

Раз взять их просто неоткуда.

Нащупав призрачность пути,

Живя в всегдашнем карнавале,

В дробях всю сложность сократив,

Не суетясь, куда не звали,

Ты жди: вдруг явится звезда,

Из ниоткуда на ладони

Вдруг упадёт. В дар из гнезда

Птенца судьба вдруг да уронит.

Пусть будут столб, стена и быт,

Надёжные, как в тюрьмах сроки.

Но ты молись, жди, чтоб судьбы

Божественно напелись строки…

Золотой век

Отныне правит бал царица –

Порфир и золото, жемчуг и парча…

Извечное вокруг нее кружи́тся,

Трепещет тайное – волнуется свеча…

И высоко вознёсся воздух жаркий,

И летний полдень – знойная пчела,

И чудеса творятся без помарки,

Склоняют маги мудрые чела…

Раздвинься, ширь, расправьтесь, горизонты, –

Царица грезит сладко наяву:

К вам спустятся из сфер высоких зонды.

Вы помните? Их Музами зовут!..

Два мира

Щедро взрывая петарды эмоций,

Всё, улетает в пропасть печаль!

Нас наставляли Монтень, Песталоцци –

Жить, любя, и сгорать как свеча.

В вечности жизнь есть. Лишь шаг через пропасть,

В вечный полёт к новой жизни – взмах крыл!

Сердца трепет, душевную робость

Ты одолел, путь в иной мир открыв,

мир сокровенный. Хоть мир этот рядом,

Ужас встал на пороге его.

Взрывы тоски, печали разряды,

Гибель надежд, крушенье богов…

…………………………………….

Щедро взрывая петарды эмоций,

Всё, улетает в пропасть печаль!

Весь горизонт покусан, покоцан,

Вовсе порубан с размаху, с плеча.

Всё ведь можно, пусть даже чуть грубо, –

Чтоб наслаждения нить не рваласьё

Любо, кричало внутри всё чтоб, любо!

Всё, чего хочешь, всё тебе всласть!

Змейкою нежась, ласка груба ли?

Песню слагая, дыханье свежа́,

Жажды озноба, страсти рабами

Воспламеняясь, запалим пожар?!.

Время и времена

Мне мало времени, всегда мне мало!

Я на часы взгляну – который час?

Ужалит сердце стрелок жало,

Сжимая жизнь, рубя её сплеча.

Да, время скрупулезно и дотошно

Пытает мысль на стойкость и на страх.

Душе становится от пыток тошно,

В оковах метронома мысль в тисках…

Лишь в созерцании времён награда –

Покой приходит ритму вопреки.

Мелодии эпох, как лозы винограда,

Цветут на берегу у времени реки.

Надо, надо поститься,

Душу чистить и штопать,

Чтобы душу, как птицу,

Ветры не бросили в штопор,

Чтоб душа пуповиной

В цепь сплелась со Вселенной,

Смертною половиной

С другою, благословенной.

Благословив зачатье,

День рожденья младенца,

Ставит судьба печати

До следующего коленца,

Ставит судьба пределы,

Ставит судьба преграды.

Чтобы душа запела,

Душу очистить нам надо!

Морозное тепло

Сияют, пламенея, сне́га глыбы.

В сугробах свет и тёплый чей-то взгляд.

И я хочу, чтоб с тем теплом и ты бы

Витала рядом, ты – Эдемский сад!

Чтоб ты купалась в воздухе морозном,

Искрящемся – ведь Истина тепла! –

Чтоб вся та жизнь, что в облаченье грозном,

Куда-то с холодом рассеялась, ушла,

Чтоб мы с тобой, как вольные две птицы,

Летели рядышком, крылом к крылу,

А Солнце б продолжало литься, литься,

За нас Всевышнему взнося хвалу!

Скаковой

1.

Ты о чём говор ишь, подневольный?

Ты молчишь о чём, скаковой?

Ты мечтаешь о жизни привольной?

И степи вожделеешь какой?

Чтоб лететь с мятущейся гривой,

Хвост твой по ветру пышной волной?

Всё твоё вольнодумство игриво,

Жеребячьей натуры полно.

Но оскал твой – и с хрипом, и с пеной!

Ты о чём молчишь, скаковой?

Мысли полон какой дерзновенной?

О степи ты грустишь каковой?

2.

Растянуться во всю длину на скаку!

Превращая загулы в обычай,

Повидал я немало на своем веку –

Жеребячий мой нрав, а не бычий.

Вот так – чтобы звонко всё, весело́,

Чтобы луч, чтобы солнца без края,

Расправляя хребет, раскрывая крыло,

Ставя парус свой в сторону Рая!

Этот Рай на земле, этот счастья Эдем,

Где же ты, долгожданный, искомый?

Вся могучая страсть, вся бесчисленность дел –

Я лечу, ветром счастья влекомый!

Жеребячий мой нрав, желаний чрез край,

Так резвиться бы снова и снова,

Только как и где отыскать этот Рай –

Сень небесную дома родного?

Шуршанье листьев чуть живых –

Звучанье хора смертных душ,

Прощальных песенок, простых

Распевов зов – всё в тишь да в глушь…

И кто тот властный дирижёр,

Что машет палочкой на них?

Из песен осени он хор

Создал, но звук истаял, стих…

И народился новый хор –

Унывный вой в нагих ветвях,

В нём веток скрип, гул ветра в створ –

И вновь царит тот властный взмах!

Всесилен он – природы царь,

Меняет хор, строй партитур,

Чтоб внове, внове, как и встарь,

Созвучья рассыпать в сумбур.

Птица певчая

Б. Ахмадулиной

Ввысь с переливами из горла

У птицы певчей льётся песня –

И широко, отважно, гордо,

И глубже всё, и всё кудесней…

Слова и звуки воедино

Сплетают смысл и обертоны,

Звук каждый собран так родимо,

Что весь насквозь, навылет твой он.

От Бога – лёгкость, но бравада,

Но дерзость – от владыки мрака?

Кто тот певец, какого сада,

Заставил нас от счастья плакать?..

Холодный душ, жар поцелуя в шею,

И руки, руки, как лианы,

Сплелись упруго. Рвать узлы не смею.

Ну нет! В их вязь вплетусь я рьяно!

В них юность – пыл, в них старость – годы,

И седина, и радость – слёзы,

И всюду торжество природы –

То твердь скалы, то дрожь мимозы,

В них разум – свет и безрассудство,

«О, дай воды напиться, мальчик!» –

Анакреонт шар бросил. Суд свой

Века выносят, не иначе.

Века в стихах скрывали эрос,

Сапфо любви ценила роскошь:

«Где существует счастья мера?»

Любви снести легко ли ношу?!

Ранней осени ковёр

Жёлто-красных листьев.

Неба синева – шатёр,

Щедрость евхаристий.

Впрямь молитвенный настрой

Льёт с небес прохладой.

Есть гармонии в нём строй,

Музыкальный лад в нём.

Надо всем есть дирижёр,

Есть оркестр в сердце.

Это твой волшебный взор –

Прямо в небо дверца…

Обнажённости нить плелась долго-долго…

Отражение плавало в облаке света…

Чувство пламени и планетарного долга,

И всё в этом, в вечно незримом этом…

Раскрывались щупальца, резвились тигры

В лёгких, почти бестелесных тирадах.

Древнегреческий эпос, боги и игры,

Всех языческих празднеств парады…

Только ласки страсть всех подмяла владычно.

Нежность всех тиранов сильнее.