Симфония по творениям святителя Игнатия (Брянчанинова) - страница 16

Милосердие никого не осуждает, любит врагов, полагает душу за друзей, делает человека богоподобным. Это состояние – опять блаженство (см. Мф. 5,7).

Сердце, объятое милостью, не может иметь никакого помышления о зле, все помыслы его – благость.

То сердце, в котором движется одно добро, есть сердце чистое, способное к Богозрению. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5,8).

– Что значит «чистое сердце»? – спросили одного великого наставника иночествующих. Он отвечал: «Сердце, по подобию Божества движимое безмерным чувством милости ко всем созданиям»[19].

В чистое сердце нисходит мир Божий, соединяет дотоле разделенные ум, душу и тело, воссозидает человека, делает его потомком Нового Адама.

Мир Божий – удел святых Божиих: посредством святого мира христианин, совершив поприще покаяния, примиряется с Богом, со всеми обстоятельствами, со всеми ближними, с самим собой, он делается сыном Божиим по благодати (см. Мф.5,9).

Мир Божий сопутствуется явственным присутствием в человеке Святого Духа, он – действие, плод Святого Духа.

Стяжавший в себя мир Божий способен к прочим окончательным блаженствам: к благодушному претерпению, к претерпению с радостью поношений, клевет, изгнаний и прочих напастей.

Стяжавший мир Божий не страшится внешних волн: на весах

сердца его утешение благодатное уничтожило всю ценность земного великого и сладостного, всю тягость земного скорбного и горького.

Осмотри величественную духовною лествицу блаженств евангельских, осмотри каждую ступень. Хорошо быть на высоте этой лествицы, но поистине блажен и тот, кто находится хотя на первой ее ступени.

На этой лествице скачки невозможны: непременно должно восходить со ступени на ступень.

Ведет по ним Божественная благодать: возводит человека на следующую ступень не тогда, когда он удостаивает себя этого, но когда она признает его достойным.

Достойны возвышения смиренные.

Не сочини сам себе блаженства: гордое и глупое самомнение может сочинить для человека такое блаженство, и оно в течение всей жизни будет обманывать тебя, льстить тебе – лишит истинного блага на земле и на небе. (1)

Ничто тленное, преходящее не может удовлетворить человека. Если оно кажется удовлетворяющим, не верьте ему: оно только льстит. Недолго будет льстить, обманет, ускользнет, исчезнет – оставит человека во всех ужасах нищеты и бедствия. Божие – положительно, вечно. Вначале оно, подобно малейшему зерну, появляется в сердце в виде малейшего благого влечения, желания, потом начнет возрастать мало-помалу, обымет все мысли, все чувствования, обымет и душу, и тело, сделается подобным древу, великому и ветвистому. Птицы небесные, то есть ангельские помышления и созерцания, придут витать на ветвях его. Это должно совершиться над христианином во время земной его жизни. Над кем оно совершится, тот при вступлении в вечность увидит себя обладающим духовными сокровищами – залогами нескончающегося блаженства. Такое состояние – уже здесь, на земле, вечное блаженство, прежде явного вступления в вечность смертью тела. Такая жизнь – уже отселе вечная жизнь. (6)

Блаженны те, которые уходят непорочными из этого мира, наполненного греховными соблазнами. А соблазны непрестанно возрастают, умножаются в мире, делают спасение более и более затруднительным. Святая Церковь препровождает почивших младенцев из этого мира в мир вечный не с плачевными песнями – с песнями радости. Она признает их блаженство верным: молитвы ее при погребении младенцев не говорят о неизвестной судьбе человека после смерти, как говорят о ней умилительно и плачевно при погребении возрастных. Эти молитвы и испрашивают у Бога почившему младенцу упокоение (потому что никакая чистота человеческая сама по себе не может быть достойною небесного блаженства: оно – дар Божий), и признают, что это упокоение дано, – почившего младенца уже называют блаженным. Младенцы в кратковременное пребывание на земле избегают всего, что лишает блаженной вечности, успевают исполнить все, что доставляет блаженную вечность: омываются от прародительского греха и сочетаваются Христу Крещением, соединяются с Ним воедино приобщением Его Телу и Крови и соединенному с ними Божеству Его. Не успев осквернить ни священного омовения, ни блаженнейшего соединения с Богом, они отходят из сего суетного мира, идут естественно туда, куда принадлежат. Мы, возрастные, не имеем этого счастья: белая одежда души, в которую облекаемся Крещением, испещряется в течение земной жизни нашей бесчисленными пятнами, соединение с Богом мы расторгаем прелюбодейным соединением со грехом. Возраст зрелый и опыт должны бы были сделать нас совершенными, а мы теряем и те достоинства, которые имели, быв младенцами. Наше душевное состояние делается столь неправильным, ложным, сочиненным, что Евангелие, призывая нас к исправлению, называет это исправление обращением, как из язычества или магометанства. Оно повелевает нам обратиться и прийти в то состояние, в котором были детьми.