– Кот рыбу умеет ловить, мышей на него не напасешься. Сядет у ручья и ждет, как оголец появится, он его лапой цап и трапеза готова. Еще и с вороном делится.
Пока суть да дело прибежал староста.
– Думал ты сбежал, – начал он.
– Занят государевым делом. Вот появился проведать хозяйство.
– За государево дело деньги платят. А я от тебя подношений давно не получал.
– Получишь подношение от царедворца Милославского, – вступил в разговор Сашка, – слышал про такого? На его заводе служим, по государеву указу. Илья Данилович еще и тесть Алексея Михайловича. Так, что говори с ним о подношении?
– Просто так спросил. Поди голодные? Могу пирогов принесть.
В Росляковке наблюдалось полное затишье. Немец сидел за столом, читал, писал, толмач спал в чулане. Петухов суетился по своим делам.
Потекли дни безделья и тоски. За время просушки печи построили беседку, заготовили дров, наладились ловить рыбу. Душа тянулась к тому загадочному кубику. Но чем ближе ко времени испытания печи, тем суровее ходил Петухов, и молчаливо вел себя немец.
Симоху тоже заботила первая плавка. Он постоянно лазал вокруг печи, заглядывал во внутрь, приводил немца, что-то показывал и чертил на земле. Немец или соглашался, или морщил лоб. Симоха стучал палочкой по глиняной кладке. Потом они с немцем что-то чертили на дощечках грифелем. Сашке даже показалось, что Ланге и Симоха вполне обходятся без толмача. Тот все чаще стоял с закрытым ртом и хлопал глазами.
Однажды толмач вышел на улицу и сел на лавочку. Помощник занял местечко рядом с толмачом.
– Что там происходит? В горнице Симоха и Ганс?
– Сам не могу ничего понять. Говорят уже без меня. Где русский, где немецкий – все перемешалось. Понял одно, что речь идет о приемах обогащения. Симоха говорит: «или просушка, или обжиг». А немец настаивает на «измельчении».
Толмач почесал в своей взъерошенной голове и добавил:
– А по мне лучший способ обогащения, это когда много золота или серебра.
– Дурак, ты парень! Болотная руда дает плохое железо. Чтобы оно было крепким обогащение необходимо.
Вон, видишь, деревянная колода и ступа лежат – это для размельчения. Об этом немец и толкует.
– А печь, когда заработает?
– Когда начнется плавка. Но для хорошего выхода нужна очень высокая температура. Уголь. А у нас дрова. Для нужной температуры Симоха придумал хитрые меха. Вон они лежат, накрытые досками, за корытом.
– Сложно все это. Пойду лучше в горницу, а то еще хватится.
Настал день первой плавки. Все сладилось, и мастера получили крицу – железную массу с примесями. Отнесли в кузню, и под надзором немца кузнец выковал нужные для образца два куска металла.
– Теперь пусть остывают, а после посмотрим, – сказал немец и сел прямо на землю.
Потом стучал молоточком по образцам, подносил их к уху, бросал на камень и, в конце концов, остался доволен.
Петухов уже был наготове и бегал вокруг инженера с приглашениями к столу. Он предчувствовал приятность встречи со своим хозяином боярином Милославским.
– Да еще бандитов поймал! Получил от воеводы слова благодарности, – проносилось в голове старосты. Ощущение полного победителя усилилось после выпитого за столом.
Собравшиеся говорили много и радостно. Толмач уже пел какие-то озорные песни.
Образцы железа в Москву повезли Петухов, Ланге и толмач. Для охраны взяли двух человек. Сашка с ними даже не просился, хотя стосковался по родне и знакомым. Больше всего ему не терпелось отгадать третий кубик. Ждали отъезда главного соглядатая – старосты. А там руки будут развязаны, делай, что хочешь, езжай в любую сторону, хоть на телеге, хоть верхом.
