– …Я бы не хотела, чтобы этот инцидент стал достоянием общественности, – выдержанно говорит женщина, – все-таки наша семья весьма известна в Каптике, и мне бы не хотелось, чтобы о личной жизни моего сына трепались на каждом углу.
– Это не попадет в прессу, я вас уверяю, – доносится голос мужчины.
Питт, который идет рядом с матерью, находит меня взглядом – уставшим, несколько смущенным взглядом.
– Лимма Лессон, я полагаю, – его мать останавливается напротив меня, – я уладила твою проблему, – в голосе никаких эмоций, кроме легкого пренебрежения, – надеюсь, ты доберешься до дома самостоятельно?
– Мама, я… – вклинивается Питт, но та не слушает.
– Может, позвонить твоей матери? – спрашивает у меня, а сыну бросает: – Ты не сядешь за руль! Я тебе не позволю, ясно, Питт? – затем снова ко мне: – Так что? Мне позвонить?
– Моя мама прикована к инвалидному креслу, бабушка не умеет водить, а отца у меня нет.
– Весьма сожалею. Кто может тебя забрать?
– Боюсь, никто, я вызову такси…
Ее глаза неприязненно сощуриваются.
– Нет, так не пойдет. У тебя разве нет друзей?
– Я бы не хотела…
– Ты ведь учишься вместе с моим сыном? – перебивает женщина.
– Я стажер у доктора Баргера.
– Отлично. Я его знаю. Сейчас позвоню ему, и он приедет.
У меня внутри все похолодело. Я, пожалуй, перестала дышать и побледнела так, что Питт проговорил раздраженно:
– Мама, мы можем ее довезти.
Его мать, медленно перевела взгляд на сына и молча достала телефон, явно демонстрируя и ему и мне, что этого никогда не будет. Она приложила телефон к уху, а я взглянула на часы, с ужасом отмечая, что уже за полночь.
– Доктор Баргер, простите, что побеспокоила вас так поздно, – елейно произнесла женщина в трубку, – ах, вы еще не спите. Отлично… Нет, все в порядке. Дело касается, одной вашей стажерки. Ее зовут Лимма Лессон. О, вы знаете, о ком идет речь. Замечательно. Так вот, она попала в участок и ее никто не может отвезти домой. Мне бы не хотелось сажать девушку на такси. Я хочу быть уверена, что она доберется до дома. Так вы приедете? Это просто восхитительно. Всего вам доброго, доктор Баргер. И еще кое-что… – она вдруг развернулась и пошла по коридору прочь, – мой муж обязательно продолжит финансирование ваших экспериментов, но мне бы хотелось, чтобы в вашей лаборатории трудились ответственные специалисты. Вы понимаете, о чем я? Вот и хорошо. А теперь доброй ночи, доктор.
Я откинулась на спинку стула, полностью обессилев. Вся моя жизнь рухнула в одну секунду.
– Все обойдется, – Питт присел напротив меня на корточки, положив ладони поверх моих рук, – я что-нибудь придумаю, вот увидишь. Не вешай нос, договорились?
Мне хватило уверенности лишь на краткий кивок.
– До завтра, Лимма, – Сайверс чмокнул меня в висок и направился вслед за матерью, а мне оставалось считать секунды до апокалипсиса.
Не думаю, что Баргер не спал этой ночью. Вид у него был помятый: волосы растрепаны, под глазами тени от усталости, ворот его ветровки смешно завернулся внутрь.
Когда мы сели в машину, после холодной молчаливой встречи и слов: «За мной, Лимма», я не выдержала первой:
– Простите, этого никогда не повторится больше…
– Ты пила?
– Что?
Он повернул голову, повторив медленнее:
– Пила что-нибудь?
– Нет.
– Может, под кайфом?
Я энергично замотала головой.
– Тогда не пойму, что у тебя вместо мозгов, Лимма?
Я залилась румянцем, чувствуя себя самой последней идиоткой. Баргер умел возвращать рассудительность даже Лимме-влюбленной-дурочке.
