– Я просто…
– Ты влюбилась в него, что ли?
Господи Всевышний! Я прикрыла веки, желая, чтобы этого момента просто не было, чтобы я просто умерла, сейчас же в этот гребаный миг!
– Мне не хочется говорить с вами об этом, – тихо, почти беззвучно произнесла я.
– Да ну? Вас застали голыми на пляже, а ты не хочешь говорить мне об этом. Какая досада. Ты хоть понимаешь, кто такой Питт Сайверс?
– Игрок местной команды, – мой голос похож на писк.
– Да ладно? Прям глаза мне открыла. А я всего лишь считал, что он сын Эттона Сайверса, от которого Каптийский университет и моя лаборатория получают неплохие инвестиции. Хейвуд молится на него днями и ночами, и будет делать все, что тот попросит, даже если его сыночек начнет мочиться Хейвуду в кофе.
– При чем здесь я?
– Ты начинаешь задавать правильные вопросы, и меня это радует, несмотря на то, что я примчался сюда в час ночи. У тебя голова начинает работать слишком поздно, Лимма. Но, если ты хочешь знать, при чем здесь ты, послушай, пожалуйста, внимательно. В моей лаборатории не будет места подружке Питта Сайверса, у которой при виде этого сопляка мокнут трусы. Ты понимаешь?
Баргер никогда не позволял себе таких фраз. Он вообще был предельно тактичен, но, видимо, не этой ночью. И вместо того, чтобы молча проглотить сказанное, я вдруг возмутилась:
– Вам должно быть плевать на мои трусы…
Мужчина изогнул бровь, несколько секунд молча рассматривая мое негодующее лицо, а затем усмехнулся:
– Я, кажется, очень плохо тебя знаю. Если бы ты с таким пылом работала в лаборатории…
– Я всю себя посвятила лаборатории, – злость вдруг вытеснила последние крохи стыда, – я с тринадцати занимаюсь наукой двадцать четыре часа в сутки. Но я ведь живой человек! Притом мне уже давно есть восемнадцать! Почему я должна отчитываться перед вами? Какое вы имеете право…
– Тише-тише, Лимма, – вдруг совсем мягко произнес мужчина, – чего завелась с полоборота? Мне, знаешь ли, плевать с кем ты спишь. Я просто не хочу, чтобы это затрагивало меня и мою работу, в которую я вкладываю столько сил. В тебе же должна быть хоть капля совести, чтобы уважать чужой труд? Так? Тогда ты должна понимать, что мне проще попрощаться с тобой, чем терять инвестора, вроде Эттона Сайверса. На кону стоят исследования, которым я посвятил немало времени. И я не буду рисковать всем из-за ситайки, у которой бушуют гормоны.
Я молчала, вновь осознавая, насколько прав Баргер.
– Что я должна сделать? – прошептала подавленно.
– О, Лессон, с этим не ко мне. Ты же сама можешь определиться, верно? Я в таких делах плохой советчик.
– У меня есть шанс остаться в вашей команде?
– При условии…
– Что я больше не стану встречаться с Питтом?
– Какая умница. Эти встречи не приносят удовольствия его родителям.
Я долго молчала, силясь не разреветься.
– А если я его люблю?
Баргер вздохнул, откинулся на сиденье, глядя на залитый светом фонарей асфальт стоянки.
– А ты в этом уверена?
– Наверно.
– Но раз наверно, то, конечно, дерзай. Жени его на себе, роди детишек и будь счастлива. Что мы обсуждаем здесь вообще?
– Не знаю.
– Ты действительно веришь, что у тебя с ним есть будущее? Ты талантлива, Лимма. Намного талантливее всех, кого я знаю. И ты хочешь похоронить все это ради парня, который не пропускает ни одной юбки? Серьезно?
– Я не знаю… нет… я…
– Не знаю… я… – передразнил мужчина, – у тебя полно времени, Лимма, чтобы принять решение. До твоего дома больше получаса, и ты скажешь мне, что решила, когда мы доедем.
