Вампиры тоже это поняли, поэтому Третий Наследник отбросил сослуживший свою службу гранатомёт и вынул некий предмет из… какого-то места своих широких штанин, я не разглядел, какого именно – но надеюсь, что это был карман. Отблеск фонарей тускло блеснул на стволе этого предмета, оказавшегося пистолетом Макарова.
– Да они обнаглели! – меня просто переполнила ненависть к кровососам. – Вампиры читят!
Король Ричард вовремя оценил угрозу, что-то отрывисто приказал – и люди внезапно от обороны перешли к атаке. Принц Эрик оказался во главе атаки, проламывая ряды супостатов с лёгкостью и изяществом ледокола на самом полном ходу. А вслед за ними ринулись остальные, причём сзади мчался принц Морфеус, едва не утыкаясь носом в широкую спину брата. И не успел я подивиться такой отваге, граничащей с безрассудством, как мне стала ясна задумка короля.
Принц Эрик крутнулся вокруг своей оси, расшвыряв злодеев в стороны, ухватил протянутый братом посох – и в длинном выпаде поразил им Второго Наследника. Тот застыл, бессмысленно тараща глазёнки. После чего Эрик подхватил брошенный королём клинок, и разрубил злополучного Второго Наследника на две примерно равные половинки. Одноглазый Третий Наследник опустил руку с так и не выстрелившим пистолетом, швырнул что-то себе под ноги, и растворился в ослепительной вспышке. А вампиры в зале замерли и с удивлением принялись глядеть друг на друга.
Принц Эрик, с мечом в одной руке и волшебным посохом в другой, подошёл к безоружному королю. И протянул ему оружие, попытавшись опуститься на колено. Но Ричард Кофейное Сердце оказался не лыком шит – сжал брата в объятиях, и все вокруг разразились ликующим криком.
– Ура! Ура! Наши победили! – звучало вокруг, и заключённые принялись месить друг друга от полноты чувств.
Койка содрогнулась от врезавшихся в неё тел, потом ещё и ещё. Я попытался покрепче вцепиться в доски и потому не сразу заметил, что они накреняются вместе со мною. А когда понял – уже было поздно. Повернув голову, я лишь успел увидеть откормленное туловище здоровяка, медленно летящее в мою сторону на фоне вращающегося потолка.
– Вы пришли в себя? – спросил меня участливый голос. – Вы меня слышите? А видите?
Я с трудом разлепил глаза. И тут же вновь зажмурился – в окно напротив меня светило яркое солнце, и даже с закрытыми глазами посреди черноты ярким пламенем горел отблеск окна, разделённого решёткой на множество мелких квадратов.
Решётка? Значит, это был не сон. Я по-прежнему в тюрьме!
– Я вас слышу, – прохрипел я пересохшим горлом. – И даже немного вижу.
– Тогда пиши, – передо мной зашелестел лист бумаги. Или, по крайней мере, чего-то напоминающего бумагу.
Я привычным жестом извлёк из кармана ручку, поднёс её к бумаге, приоткрыл глаза, увидел, что это всё-таки не бумага, а лист пергамента… и опомнился.
– А что писать-то? – поинтересовался я у силуэта напротив. Рассмотреть его не получалось, потому что он сидел почти напротив солнца. Рассмотреть удавалось лишь кудряшки вокруг его головы, что делало его самого похожим на солнышко из детских рисунков.
– А что хочешь, то и пиши, – доброжелательно заявил силуэт. – Например, как ты злоумышлял против Его Магейшества…
– Но я не злоумышлял! – я попытался вскочить, но сильная рука стоящего за моей спиной человека моментально хлопнула меня по плечу.
Я плюхнулся обратно, заставив табурет подо мною жалобно заскрипеть.
